Перебежчики из разведки. Изменившие ход «холодной войны» - [58]

Свой сценарий, основанный на вере в проникновение КГБ во все сферы деятельности западного альянса без всяких доказательств, он продолжил применять в отношении Лондона. Пользуясь частыми поездками Вильсона в Москву во время нахождения в оппозиции, он стал утверждать, что Вильсон, возможно, завербован КГБ. Всё это были предположения. Чтобы получить серьезные обвинения против окружения Вильсона, нужно было подождать нового советского перебежчика, который появился на лондонской сцене в 1971 году.

Голицыну явно нужен был мощный покровитель для продвижения своих идей, и он нашел его в лице Джеймса Энглтона, тогдашнего главы контрразведывательного подразделения ЦРУ. Было бы оскорбительно для интеллекта и высокого профессионализма Энглтона считать, что Анатолий Голицын убедил его в вездесущности руки КГБ на Западе (то же касается и помощника Энглтона, полностью поддерживавшего его в этом вопросе, по имени Рэймонд Рокка). Энглтон, наполовину американец по рождению, но полный по ассимиляции и лояльности, был одной из самых ярких и уважаемых личностей в ЦРУ. Он ещё в 1944 году возглавлял контрразведывательные операции в Италии, а тогда ему было 27 лет. Энглтону на момент появления Голицына было только 45 лет, но за прошедшие годы он пережил много разочарований, прежде чем этот догматик-крестоносец из Москвы появился на сцене.

Энглтон, как и все в западных спецслужбах, были потрясены бегством Бёрджеса и Маклина в 1951 году. Но, как вспоминают его коллеги, именно известие о том, что Ким Филби много лет был советским агентом, разрушило веру Энглтона в окружающий мир. Энглтон работал с Филби двадцать лет, прежде чем тот улетел в январе 1963 года в Москву. Они познакомились ещё в 1943 году в Лондоне, когда Энглтон был ещё молодым сотрудником спецслужбы, а Филби возглавлял иберийский отдел Ми6. Несколько лет Филби работал в Вашингтоне, они поддерживали тесную и постоянную связь и по службе, и лично. Похоже, что Энглтон был особенно расстроен известием о том, что это Филби помешал Волкову уйти на Запад в 1945 году (и подписал тому смертный приговор). Если уж человек такого уровня был агентом КГБ, то за кого же можно было поручиться? Энглтон уже был полон сомнений, когда в Вашингтоне приземлился этот советский пророк судьбы.

Голицыну удалось поднять панику в ЦРУ, когда он занялся поисками предателей в Вашингтоне, вспомнив о приезде в 1957 году в американскую столицу главы Второго главного управления КГБ. По его мнению, такой чин мог приехать только для встречи с агентом из ЦРУ (хотя для этого могли быть десятки других причин). Однако Энглтон начал искать собственного Филби в штаб-квартире ЦРУ. Поиски эти ничего не дали ни тогда, ни позже.

Он затеял возню и в другом вопросе и, как это ни странно, был родоначальником новой кампании – о советской политике дезинформации. Он отмечал, что его миссия – обратить внимание Запада не на борьбу разведок и контрразведок, а на главную стратегию Кремля в битве с Западом. Эти его мысли были изложены в его единственном труде. В нем он написал об упоре Кремля на «активные мероприятия», о чем будет сказано в одной из следующих глав. Делал он это, как всегда, без документальных подтверждений, точных дат и свидетельств из первых рук. Он был в плену убеждения, что с момента основания дезинформационного отдела «Д» во главе с полковником Агаянцем его веселая компания только и делала, что одерживала дезинформационные победы по всему земному шару.

По его «новой методологии» разрыв с Тито был показным с начала и до конца, то же самое – советско-китайский конфликт, а «пражская весна» являлась «контролируемой операцией (чехословацкого) партаппарата» (зачем тогда надо было устанавливать ещё и контроль со стороны армий Варшавского пакта?) И совсем уж черным фарсом кажется довод о том, будто движение «Солидарность» в Польше явилось ещё одним хитроумным трюком полковника Агаянца. Спасибо хоть советское вторжение в Афганистан он не подал как ещё одну дезинформационную акцию, хотя и здесь, похоже, он готов был сделать открытие.

«Синдром Голицына» нанес значительный ущерб в Британии во время дебатов по поводу окружения Вильсона, а также из-за раздоров вокруг сэра Роджера Холлиса и других кандидатов на место главного предателя. Но если британская разведка была разделена надвое, то американское ЦРУ разлетелось на многие куски. У десятков самых способных сотрудников карьера прекратилась или была подпорчена. Особенно это проявилось при поиске правды относительно роли Москвы в убийстве Кеннеди.

Двадцать пять лет спустя пророк представлял собой жалкое зрелище. Американцы увидели всю его паранойю во время поездок через океан дочери Сталина Светланы Аллилуевой. Когда она впервые приехала в Штаты, Голицын сообщил, что ей разрешили поездку, чтобы Голицын встретился с ней из чистого любопытства и тут же попал в лапы киллеров из КГБ. Когда же после нескольких лет пребывания на Западе она вернулась в Москву, то он не нашел сказать ничего другого, кроме как что Кремль отказался от его убийства. Голицын не изменил себе, когда она, уже в качестве Ланы Питерс, вернулась в Соединенные Штаты. Он сказал, что там снова решили его убить.