Перебежчик - [2]

Спохватившись, я снова посмотрел на часы. Катя не любит, когда я опаздываю. Особенно если куда-нибудь собираемся. Как сегодня, к ее родителям.

– Я вас, кажется, заговорил, – сочувственно произнес Аркадий Валерьянович. – Только не подумайте, что сделал это специально, чтобы заполучить вас в свой джип для дальнейшего разговора. Так уж получилось. Но теперь, похоже, у вас нет выбора. Нехорошо опаздывать к любимой девушке.

– Да, я стал адвокатом, – продолжал я уже в его огромной машине. – Только из этого ничего не следует. А то, что я не принимал участия в расследовании дела Бахметьева и многого не знаю, имеет для вас существенные минусы. Я, например, верю, что ваш Игорек – насильник. А мне, как начинающему адвокату, сильно помешает предвзятость, понимаете?

В машине кроме нас было еще двое, сидевших на переднем сиденье. Здоровые лбы с бритыми затылками. Один из них сидел за рулем и, казалось, не прислушивался к нашему разговору. Второй тоже сидел неподвижно, но, судя по его напряженной спине, он старался не пропустить ни слова из нашего разговора. Пару раз я встретил его испытующий взгляд в зеркальце заднего обзора.

Я, конечно, не сразу доверился этому Лекарскому, раздумывал, стоит ли садиться в машину. Хотя на похищение это вряд ли было похоже. Но они вполне могли меня куда-нибудь завезти. Хотя нет. Во дворе много людей, здесь мои коллеги, машину они заметили, так что вряд ли. Ведь я им нужен.

– Вот что значит молодой, неопытный адвокат, – покачал головой Аркадий Валерьянович, когда мы выехали со двора. – Да еще бывший следователь прокуратуры. Готов спорить: бывшие коллеги наверняка сейчас думают о вас, как о перебежчике.

– Угадали, – мрачно подтвердил я.

– Как видите, мы о вас кое-что знаем. Кстати, я считаю, вам бы сейчас самое время потренироваться на новом поприще, проверить себя в защите тех, кого вы когда-то обличали. Вы ведь теперь должны защищать, разве не так?

Я промолчал. Он был прав, хотя и не на все сто. Из этого не следовало, что я буду защищать Игорька Бахметьева, этого подонка, сынка богатеньких родителей, изнасиловавшего свою одноклассницу, девочку из интеллигентной семьи, надругавшегося над ней вместе с такими же, как сам, негодяями.

– Я хотел бы вернуться к началу нашего разговора, – прервал молчание Аркадий Валерьянович. – Итак, вы стали адвокатом. С этим судьбоносным решением совпало ваше желание жениться. То есть вам срочно понадобились деньги и свободное время для семейной жизни. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Работа следователем, да еще на подхвате у Александра Борисовича Турецкого, такой возможности вам не давала. Это первое. В то же время ваше моральное кредо не позволяет вам вести это дело как адвокату, поскольку его уже вел ваш старший товарищ Савельев, которому вы привыкли доверять… Это тоже можно понять. Но ведь существуют другие возможности. Вы можете нас просто консультировать, оставаясь в тени, хотя ваш предполагаемый гонорар при этом существенно изменится. Сами понимаете, в какую сторону.

– И не только гонорар, – вдруг повернулся сидевший рядом с водителем парень, от которого явственно пахнуло перегаром. – Что ты, Аркаша, все вокруг да около… Да он все понимает!

– Леха, потом выскажешься, – недовольно произнес Аркадий Валерьянович.

– Просто слушать тебя, в натуре, невозможно! – продолжал возмущаться Леха. – Больно много говоришь. И все не по делу. О каком-то гонораре… Много чего для тебя изменится, понял? – он в упор посмотрел на меня своими светлыми немигающими глазами. – Раз сел к нам в эту машину, значит, выйдешь отсюда только тогда, когда я разрешу. А вот куда ты попадешь отсюда, это вопрос другой. Или к своей бабе на Башиловскую, или в другое пространство, астральное, или как там оно называется…

– Хочу напомнить: я доверенное лицо Баха, и именно мне было поручено провести эти переговоры от его имени, – недовольно сказал ему Аркадий Валерьянович. – Что подумает наш гость, если ты будешь продолжать вмешиваться в наши переговоры?

– Ну! Это известно. На предварительном этапе уговариваешь ты, – ответил Леха. – А потом подключаюсь я с Волохой, – кивнул он на водителя, – если переговоры заходят в тупик. Я прав? – он толкнул в плечо напарника.

– Точно, – кивнул тот.

– Не понял, – сказал я им в тон. – Что-то не врублюсь. Вы за кого меня тут держите, Аркадий Валерьянович? Думаете, если я сел к вам в машину, то сразу превратился в лоха? И теперь можете тянуть из меня жилы? Я это уже проходил – поняли, нет? Сам в этом участвовал! Первый следователь добрый, второй – злой. Так вот – я всегда был вторым. Это все слышали? Словом, со мной, пацаны, это не пройдет. На понт я сам могу взять кого угодно.

Они, должно быть, не ожидали от меня подобной тирады. Думали, буду блеять, как овечка, в знак согласия. Я-то понимал, что, пока им нужен, они должны меня беречь как зеницу ока. Тем более они знают мое слабое, вернее, уязвимое место – та самая Башиловская, четырнадцать, второй подъезд, третий этаж. Наверняка уже побывали там. И посмотрели на мою Катю.

– Вы уж его извините, – вздохнул Аркадий Валерьянович. – Недостаток воспитания, плюс трудное детство в отстающем колхозе, плюс нетерпение как верный признак отсутствия интеллекта. Но вы в одном не правы. Никакого распределения ролей и в помине не было. Ни о чем таком мы не договаривались.