Пепельное небо - [17]

Он протягивает фотографию Прессии. Она берет ее трясущимися руками.

— Я просто не помню все так подробно. Это потрясающе!

Прессия бросает взгляд на Брэдвела.

— Зачем ты наговорил столько всего плохого, когда у тебя есть такие снимки? Посмотри на них!

— Потому что то, что я сказал, тоже правда. Это Тайная история.

Прессия качает головой:

— Ты можешь говорить все что угодно. Я помню, как все было! Я уверена, что все гораздо сложнее, чем ты говоришь.

Брэдвел смеется.

— Не смейся надо мной!

— Я все про тебя понял.

— Что? — возмущается Прессия. — Ты ничего обо мне не знаешь!

— Ты из тех, кто хочет, чтобы все было как в Прежние Времена. Нельзя оглядываться назад. Тебе, наверное, еще и Купол нравится. Такой уютный и миленький.

Это звучит как выговор.

— Я не оглядываюсь назад. Это ты у нас тут учитель истории!

— Я изучаю прошлое только ради того, чтобы не повторять его ошибок.

— Как будто у нас когда-нибудь будет богатство, — говорит она. — Или ты планируешь с помощью своих маленьких лекций проникнуть в тыл УСР и захватить Купол?

Она сует ему в руки фотографию и подходит к Халперну.

— Отопри дверь, — велит она ему.

Халперн смотрит на нее:

— А что, она разве закрыта?

Прессия бросает взгляд на Брэдвела:

— Ты думаешь, это смешно?

— Я не хотел, чтобы ты уходила, — улыбается Брэдвел, — разве это преступление?

Прессия кидается к лестнице, Брэдвел — за ней. Он говорит:

— Вот, возьми. — И протягивает ей кусочек свернутой бумажки.

— Что это?

— Тебе уже исполнилось шестнадцать?

— Нет еще.

— Здесь ты сможешь найти меня, — говорит он, — возьми, может пригодиться.

— Зачем? Опять твои лекции слушать? — возмущается Прессия. — И кстати, где обещанная еда?

— Халперн! — кричит Брэдвел. — Где еда?

— Забудь, — бросает Прессия и спускает лестницу вниз.

Но как только она ставит ногу на первую перекладину, Брэдвел подходит к ней и засовывает свернутую бумажку ей в карман.

— Возьми, не надорвешься.

— А знаешь, я тоже все про тебя поняла, — говорит Прессия.

— И что именно?

Она не знает, что ответить, потому что никогда не встречала таких, как он. Птицы в его спине неутомимо трепещут под рубашкой. Взгляд Брэдвела становится задумчивым, напряженным.

Она находится что ответить:

— Ты умный мальчик, догадаешься сам.

Пока она поднимается, Брэдвел произносит:

— Ты только что сказала кое-что приятное обо мне. Ты сама поняла это? Это был комплимент. Ты со мной заигрываешь!

Это злит Прессию еще больше.

— Надеюсь, я больше никогда тебя не увижу, — говорит она, — это похоже на комплимент?

Она поднимается достаточно высоко, чтобы толкнуть люк. Дверца отлетает и ударяется о деревянный пол. Все в комнате застывают, уставившись на нее. Почему-то Прессии казалось, что она увидит наверху дом с софой, покрытой цветочным рисунком, светлые окна с занавесками, колышущимися на ветру, семью с сантиметровыми лентами на животах, которая с аппетитом уплетает блестящую индейку, увидит улыбающуюся собачку в темных очках, машину, стоящую на улице, с красной лентой на крыше, может быть, даже Фандру, живую, расчесывающую золотистые волосы.

Прессия знает, что ей никогда не забыть эти фотографии. Теперь они в ее памяти навечно, как и Брэдвел с его лохматой головой, двойным шрамом и всеми ужасами, о которых он говорил. Заигрываю с ним? В этом он меня обвиняет? Стало ли ей легче от того, что она теперь знает: Взрывы были спланированы, и все они были оставлены умирать?

Наверху нет ни софы, ни занавесок, ни собаки, ни ленты.

Есть только комната с грязными тюфяками и решетчатой дверью.

ПАРТРИДЖ «ТИКАЛКА»

Сайлас Гастингс, сосед Партриджа, подходит к зеркалу, висящему на двери ванной, и звонко хлопает себя по щекам, влажным от лосьона после бритья.

— Это же просто танцы, прости господи! Раздули из них невесть что, готовишься до последней минуты.

Гастингс — аккуратный, высокий и костлявый молодой человек, с длинными руками и ногами, забавно угловатый. Партриджу он скорее нравится. Как сосед он выше всяких похвал — чистоплотный, трудолюбивый, но с одним недостатком. Он все принимает близко к сердцу. Ну, и еще любит поворчать.

Партридж испортил свои отношения с ним, пытаясь в последнее время чаще оставаться в одиночестве. Он объяснял это тем, что ему нужно прилежнее учиться, что отец начал давить на него. На самом же деле, пока Гастингс гонял мяч или отдыхал в гостиной — а обычно они занимались этим вместе, — Партридж изучал чертежи, на фоне которых они сфотографировались с отцом. Фото Партриджу прислали на почтовый ящик, который есть у каждого из студентов Академии. Иногда он открывает музыкальную шкатулку. Мелодия, играющая в ней, повторят мотив песенки, которой научила его мама во время той поездки на пляж. Совпадение? Вероятно, нет.

Этим он как раз и хочет заняться, как только Гастингс уйдет — послушать мелодию из шкатулки и поизучать чертежи, пока остальные мальчики репетируют танец. Поэтому Партридж тянет время и все еще сидит, завернувшись в полотенце после душа. Костюм лежит на кровати. Партридж увеличил фотографию, чтобы лучше видеть детали чертежа. Вентиляторы в системе охлаждения расположены в шести метрах друг от друга. После отбоя он часто рассматривает фото с помощью фонарика на ручке, которую подарил ему отец. Хоть на что-то сгодилась.