Пепел стихий - [20]

Шериф извлек языком из зубов кусочек мяса, выплюнул его на пол и прорычал:

— Женщины, а? Воображают, что смыслят во всем!

— Однако у меня несколько иное впечатление от аббатисы Элевайз, — возразил Жосс.

Это было ошибкой. Лицо шерифа побагровело от гнева, и он с подозрением спросил:

— Это она подослала вас сюда, верно? Подослала, чтобы поговорить со мной и попытаться обвести меня вокруг пальца? — Он наклонился к Жоссу. — Что ж, позвольте мне сказать вам, сэр рыцарь, кем бы вы там ни были, Гарри Пелем не потерпит, чтобы из него делали дурака!

— Я и не пытался, шериф Пелем. — Жосс встал. — Да и зачем кому-то делать из тебя дурака? — добавил он.

Работая локтями, Жосс направился к выходу, в то время как Гарри Пелем сидел с открытым ртом, видимо, соображая, было ли последнее замечание комплиментом или нет.

По пути в Хокенли Жосс задумался о смерти Хамма Робинсона.

Не то, чтобы это заняло у него много времени; сведения были такими скудными, что могли уместиться в одном предложении. И, как аббатиса Элевайз и говорила, вроде бы никто не собирался расследовать это преступление. Никто.

«Я займусь этим делом, — думал Жосс. — Навещу семью Хамма Робинсона, друзей, если те у него имелись. Осмотрю место, где его нашли. Поразмыслю над этим таинственным убийством. И лишь потом решу, следует ли принять это слишком уж очевидное, слишком уж удобное объяснение».

* * *

Приехав в аббатство, он узнал, что аббатиса находится в больничном покое и беседует с мужчиной, умирающим от изнурительного недуга. Последние часы несчастного были еще более мучительными из-за страха перед тем, что станется после его кончины с женой и многочисленными детьми.

Жосс направился в больничный покой. Дверь была приоткрыта, чтобы наполненный сладкими ароматами цветущих растений воздух проникал в помещение. Он вошел, остановился у порога и огляделся.

Да, это была аббатиса, она стояла на коленях рядом с лежащим изможденным человеком, который горячо сжимал ее руки в своих. Значит, у него большая семья? Да, похоже, что так Жосс и раньше видел, как часто люди, страдающие от страшного недуга, по-отечески заботились о своих многочисленных отпрысках. Жосс вглядывался в сосредоточенное лицо аббатисы. Она убедительно говорила что-то больному и энергично кивала, словно подчеркивая свои слова, всем существом стараясь донести до мужчины их смысл.

Жосс стоял далеко и не мог ее слышать. Интересно, чем она его утешала? Рассказывала о милосердии Господа? О райском блаженстве? Рыцарю вдруг пришло в голову, что если бы он сам умирал и был в отчаянии, он не хотел бы видеть рядом никого, кроме аббатисы Элевайз.

Рядом послышался тихий голос:

— Могу я быть вам чем-то полезна, сэр?

Обернувшись, Жосс увидел совсем юную девушку в черном одеянии монахини, на голове которой было белое покрывало послушницы. Довольно высокая, изящно сложенная, она держала себя как королева. Кожа ее тонко очерченного лица была гладкой и белоснежной, глаза — темно-синие. Несмотря на простой наряд и на то, что ее фартук из мешковины был покрыт пятнами, о происхождении которых Жоссу не хотелось задумываться, девушка была прекрасна.

Он знал, кто она, или был почти уверен, что знает.

— Сестра Калиста?

Она кивнула.

— А вы, я полагаю, сэр Жосс Аквинский.

Он одарил ее ответной улыбкой. Ни один мужчина, способный видеть, не смог бы поступить иначе.

— Да. Я приехал, чтобы поговорить с аббатисой, но вижу, что она занята.

Калиста посмотрела туда, где аббатиса Элевайз с нежностью гладила лоб умирающего.

— Она утешает его, сэр. Она рассказывает, что будет сделано для его жены и детей.

— А я думал, что она молится вместе с ним.

Взгляд больших синих глаз устремился на него.

— И это тоже. Но я полагаю, что он не сможет сосредоточиться на молитвах, пока его тревоги не будут развеяны.

«Как точно сказано», — подумал Жосс и отметил, что девушка выражала свои мысли так, словно получила образование.

— Я подожду снаружи, — сказал он.

— Если вам будет угодно, я могу составить вам компанию, — вежливо предложила девушка. — Аббатисе нравится, когда наших гостей принимают радушно.

— Очень любезно с твоей стороны, — одобрил Жосс. — Но ты уверена, что я не отрываю тебя от работы?

Снимая грязный фартук, Калиста снова улыбнулась.

— Я только что выполнила одну из моих самых неприятных обязанностей. Теперь я собиралась навестить сестру Тифену, чтобы попросить у нее травы для снадобий сестры Евфимии. Не угодно ли вам сопроводить меня, сэр?

Выйдя из больничного покоя, они спустились по ступенькам лестницы. Украдкой наблюдая за девушкой, Жосс заметил, что она научилась двигаться так же плавно, как это делают монахини. Ее руки, сейчас ничем не занятые, были согнуты в локтях, сложенные вместе ладони прятались в рукавах платья.

«Да, она и впрямь выглядит как монахиня, — подумал Жосс, — однако…»

Однако?

Он не мог точно определить, что именно беспокоило его в Калисте. Но, как Элевайз говорила ему раньше, действительно было в ней что-то такое, что…

— Обычно к сестре Тифене ходят другой дорогой, мимо главных ворот, — пояснила Калиста, нарушая молчание, — только мне нравится ходить именно здесь. С одной стороны, я могу мельком взглянуть на тимпан над входом в церковь, — она вытащила руку из рукава и показала на великолепную резьбу, изображающую Страшный Суд, — а с другой — здесь можно пройти через сад.