Пепел наших костров - [30]

Взятки хватило как раз на две дачи. Для Шорохова огород копали его подчиненные в свободное от работы время, а девушки героически трудились сами. Им помогал только влюбленный дзержинец Леша Григораш, хотя Жанна честно предупредила его о своих требованиях к мужчинам, а Юлька наедине поделилась с ним своей мыслью о лесбийских наклонностях подруги.

– А как она относится к любви втроем? – немедленно спросил Григораш.

– Плохо относится, – разочаровала его Юлька. – И не вздумай заговорить с ней на эту тему. Этим ты только убедишь ее, что все мужчины по натуре своей – грязные животные, и ты ничем не лучше остальных.

Леша послушался доброго совета и продолжал дарить Жанне цветы, копать грядки и строить дом. Последнее он бы в одиночку не потянул, но к этому делу присоединился сам капитан Шорохов. Он вообще-то предлагал Юльке или даже обеим девчонкам жить в том доме, который солдаты строили на его поляне, но тут из города явились Женька и Вера, и Юлька поставила ультиматум:

– Я, конечно, буду жить в твоем доме, но ты за это должен поставить дом для моих подруг.

И, будучи не в силах отказать любимой женщине, начальник режима окончательно впал в злоупотребления. Он стал использовать солдат, подчиненных ему по службе, на строительстве жилья для посторонних лиц, незаконно осваивающих земельный участок, приобретенный путем самозахвата.

Солдаты, правда, не особенно роптали. У них была компенсация. Жанна и Женька нередко появлялись на публике топлесс, и хотя это зрелище из-за близости табора стало в 13-м сельхозлагере привычным, красота обеих девушек никого не оставляла равнодушными.

Больше того, Женька охотно оказывала знаки внимания отдельным бойцам трудового фронта – хотя одновременно устраивала с Жанной такие лесбийские шоу, что все просто диву давались. Но иногда девчонки переигрывали, и бойцы никак не могли понять – прикол это, или между ними на самом деле любовь. И если любовь, то как к этому относиться.

А Жанна тем временем в очередной раз сменила привычки и наряды и напоминала теперь то ли какую-то тропическую крестьянку, то ли цыганку из фильма «Табор уходит в небо». Она пристрастилась ходить в длинной цветастой юбке, которую отобрала у Веры Красных, босая и топлесс. Но этого мало – она начала курить трубку.

Вообще-то Жанна покуривала и раньше, но когда не стало сигарет, с легкостью бросила. И недели две не курила совсем.

Но тут на грядках тринадцатого сельхозотряда вырос табак. Его было немного и накуриться как следует могли только офицеры – но ведь капитан Шорохов был в лагере самый главный офицер. Он раздобыл где-то трубку а ля Шерлок Холмс и дымил ею, как паровоз. А заодно угощал курящую Юльку и почти некурящую Жанну.

А потом девушки посадили табак у себя на огороде. Листочки появились быстро, а за трубкой Жанна самолично смоталась на велосипеде в город. Она знала в Москве магазинчик «Табак», где всегда были трубки на любой вкус.

Трубки там и правда были, но к ним не было табака и покупателей не было тоже.

Однако магазинчик работал. Скорей всего, он входил в сеть подпольной торговли – таким способом держались на плаву многие торговые точки. Государство никакими силами не могло проконтролировать всю ораву мелких торговцев, а теневикам было удобнее сбывать свой товар через них – не надо строить новую торговую сеть.

Ходили упорные слухи о том, что правительство намерено прикрыть все частные лавочки – как минимум до тех пор, пока не минует угроза голода. Но во властных структурах уже очень многие кормились за счет черного рынка. Чиновники имели свою долю в этом бизнесе и в массовом порядке получали взятки и подношения как от крупных теневых авторитетов, так и от рядовых подпольных торговцев.

Продавец табачного магазинчика охотно отдал Жанне Аржановой две трубки в обмен на пакет свежих табачных листьев, и Жанна спокойно укатила назад на дачу, даже не подозревая о том напряжение, которое копилось в эти дни в городе.

Дело в том, что на самом верху, в правительстве и в руководстве силовых структур, были куплены далеко не все. У воротил черного рынка был еще не тот уровень, чтобы покупать министров и многозвездных генералов. Их даже теперь неплохо кормили. И решение сломать хребет черному рынку там, на вершине, все-таки дозрело до готовности. Но тут же произошла утечка информации через городские органы власти. Мэр города молчал, но все и так знали, что он находится в оппозиции к Кремлю, а его замы во всеуслышание заявляли, что городские власти не намерены выполнять дурацкие распоряжения самозванного главы государства. А если Кремль попытается применить силу, то в Москве прольется кровь.

Напряжение достигло высшей точки. Премьер разразился громовым указом об уголовном наказании за участие в незаконных массовых мероприятиях и за публикацию в прессе провокационных материалов. Но он опоздал. Материал, сыгравший роль детонатора, появился в «Общей ежедневной газете» в тот же самый день, когда «Российская газета» печатала первый указ из задуманной серии актов, призванных ужесточить режим чрезвычайного положения.

25

Тимур Гарин не делал большого различия между городскими и федеральными властями, а также между честными и купленными чиновниками. В своей статье он обвинил всю власть скопом в преднамеренном создании голода в Москве, в сговоре с мафией и в экономической бездарности. Фигурировали тут и взятки в золоте, от которых Тимур вел линию к кровавым разбойным нападениям на злачные места и частные квартиры.