Пепел Бикини - [11]

– Мы попросту сгорим.

Высоко над теплоходом с сухим шелестом прошли два реактивных самолета.

– «Сейбры», – сказал капитан. – Они будут патрулировать над объектом все время, до самого момента… – Тут он случайно взглянул вниз и, увидев Чарли и Дика, стоявших с разинутыми ртами, побагровел и крикнул: – А вы что здесь торчите? Марш в трюм! Живо, болваны!

Приятели не стали дожидаться повторного «приглашения» и проворно юркнули в люк. На дне железного колодца Дик остановился.

– Темное дело, Чарли, – пробормотал он. Чарли пощупал карман, в котором лежали заветные конверты, и ничего не ответил.

Она в действии

«23 февраля 1954 года.

Операция “Плющ”,

Кваджелейн, адмиралу Брэйву.

Докладываю, что объект “15” полностью эвакуирован, система пущена в действие согласно инструкции, район объекта патрулируется. Донесений о наличии в опасной зоне посторонних не поступало.

Полковник Смайерс».

– Ну, теперь вряд ли кто поможет этим посторонним, если бы даже донесение о них и поступило, – пробормотал Смайерс, вытирая мокрый лоб.

Вечером двадцать восьмого февраля на аэродроме атолла Кваджелейн царило необычное оживление. Аэродром представлял собой одну единственную взлетно-посадочную полосу, проходящую в неприятно близком соседстве с обоими берегами атолла – океанским и лагунным, и неопытный пилот мог бы легко промахнуться при посадке, опрокинув свой самолет в океан или разбив его о скалистый берег. Впрочем, неопытные пилоты не летали на Кваджелейне, если верить неоднократным заверениям командующего ВВС США о том, что для обслуживания операции «Плющ» выделены самые надежные, проверенные экипажи.

В описываемый вечер эти экипажи молча копались в своих машинах, впервые в жизни, вероятно, не доверяя техническому персоналу аэродрома. Лица пилотов были озабочены, и то один из них, то другой тревожно оглядывались на солнце, неумолимо сползающее к горизонту. Кроме экипажей, вокруг самолетов толкались и мешали друг другу еще десятка полтора человек, военных и штатских. Они по очереди неловко влезали в кабины, где и без того было тесно от заполнявших их приборов, баллонов и проводов, всевозможных кранов и циферблатов, что-то крутили, отвинчивали, рассматривали, протирали и снова завинчивали, спорили вполголоса и, отдуваясь и обмахиваясь платками, выбирались наружу, чтобы, походив вокруг самолетов, опять кинуться в кабины и крутить, протирать, завинчивать без конца. Зашло солнце, вспыхнули прожекторы, и возня на аэродроме сделалась еще более суетливой и напряженной.

В одиннадцать часов адмирал Брэйв категорически потребовал, чтобы все – пилоты, научные работники и военные наблюдатели – отдохнули хотя бы несколько часов перед операцией. Аэродром опустел, но вряд ли кто из них сомкнул глаза в эту ночь: то, что предстояло, было слишком серьезно и страшно. Никто не знал, как будет вести себя проклятая штука, ожидающая своего часа на далеком бетонированном берегу.

…Ровно в два часа ночи слабо хлопнул выстрел, и в черное небо медленно поднялась яркая красная ракета. И сейчас же заревели моторы. На залитый прожекторным светом аэродром выбегали люди, поспешно карабкались по алюминиевым лестницам и скрывались в кабинах. Последним в первый на старте самолет поднялся адмирал Брэйв. Он оглядел аэродром, выплюнул потухшую сигарету и захлопнул за собой дверцу. Поднялась еще одна ракета, на этот раз зеленая. Самолеты, тяжело переваливаясь, выползали на взлетную дорожку, стремглав бросались в непроглядную тьму над океаном и брали курс на север.

Адмирал, поминутно поглядывая на хронометр, сидел рядом со штурманом. За его спиной копошились у своих приборов авторы и экзаменаторы новейшего ядерного оружия – ученые и инженеры. В самолете адмирала их было пятеро (десять других летели, на остальных самолетах). В кабине слышны были обрывки разговоров:

– Включите Гейгера…

– Обычный фон… Около трехсот каунтов… [9]

– Космические лучи, разумеется…

– Какая высота?

– Двадцать тысяч футов. [10]

– Не мало ли?

– Не бойтесь, коллега…

Прошло полчаса. Автоматический прибор, вычерчивающий курс, повел линию в обход обреченного атолла на расстоянии около двухсот километров от него.

– Подойдите километров на пятьдесят ближе, – сквозь зубы процедил адмирал.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался штурман и передал команду пилотам.

Теперь самолет пошел вокруг объекта «15» по суживающейся спирали, постепенно приближаясь к нему. Адмирал посмотрел на хронометр. Еще минут пятнадцать… Он выпрямился, чтобы рубашка отстала от мокрой спины. Закурил сигарету и сразу же бросил. Голоса позади смолкли. Еще десять минут… А вдруг ничего не будет? Что, если эти ученые что-нибудь перепутали? Осталось пять минут.

– Какой ветер, штурман? – спросил адмирал.

– Запад-северо-запад, сэр.

– Не забудьте: держаться только с наветренной стороны… Всем надеть очки!

Три минуты, две… Лицо штурмана в черных очках кажется мертвенно-бледным. Адмирал поспешно надевает очки-консервы.

– Внимание!

Застрекотали киносъемочные аппараты. И в то же мгновение стало светло.

Сквозь густо-черные окуляры отчетливо были видны окаменевшие лица, приборы и аппаратура в кабине, рябая поверхность океана и серые полосы слоистых облаков за окном. Свет бил из-за восточного горизонта. Через несколько секунд он померк, и снова все потемнело. Адмирал сорвал очки, крякнул и заслонил глаза. Так, вероятно, бывает с тем, кто заглядывает в доменную печь.