Пенуэль - [37]
«…А книгу, которую ты о моей жизни хотел писать, помнишь? — спрашивал старик, разливая чай. — Что ж ты тогда помнишь?»
Мужчина молча смотрел в чашку. Вращаясь, оседали чаинки.
Потом посмотрел на картину на стене.
Мальчик. Конь. Круглая зеленая вода.
У коня было мужское лицо.
«Сон свой помню», — сказал он вдруг.
«Сон?» — спросил старик.
Носик чайника застыл над пустой чашкой. Только одна капля упала на дно и исчезла.
«Будто хожу и мосты охраняю. А во мне идут часы. И в кармане ребенок постоянно просит угостить его конфетами. А потом меня убивают, только мне почему-то это совсем не обидно, и все время снег».
«Уф», — сказал старик.
Из носика снова полился чай. Третья, непонятно кому назначенная чашка была наполнена.
«Уф, напугал меня, Яшка-букашка, аж сердце зашлось. В последнее время, знаешь, снов стал бояться. Не знаю, отчего. Всю жизнь любил вкусно поспать, а теперь не знаю, откуда такое ко сну предубеждение. Кончилось чем у тебя там все?»
«Проснулся…»
«Вот хорошо. Молодец. Моя мать говорила: иди, воде сон расскажи. Вода его от тебя унесет, и будешь свеженький. А лучше писателю расскажи, он в рассказ это обстругает. У меня тут Писатель гостит, бывший Клавдиев адвокат, а оказалось, что не адвокат, а вот этой самой другой профессии. Мы с ним в шашечки и книгу обо мне пишем. С Клавдией он не общается, она ему собаку запортила. А со мной — так целую неделю, пока ты тут дрых… Сам он тоже дрыхнуть любит, профессия такая. Сейчас позову, сам просил к чаю его растолкать, чай для него — всё…»
Сделав ладони рупором, старик крикнул:
«Писатель! Тут-ту-ду-ду! Тошкендан гяпрамыз».
Где-то заскрипела дверь.
«Эй, Пушкин! Пошли к нам чай пить!», кричал старик.
Дверь открылась, в комнату вошел человечек в темных очках.
Оба Якова глядели на него из-за накрытого скатертью стола.
Под скатертью просвечивала газета с какими-то древними новостями.
Посмотрев на Писателя, Яков-младший выпустил из рук чашку.
К счастью, она не упала на пол. Разлилась на столе.
Скатерть сразу намокла, и газетные листы проступили во всем великолепии. Ближайшая статья рассказывала о семье водолаза с Чарвакской плотины и его жене, секретаре местной комсомольской ячейки. Супруги, накрытые мокрой, в чаинках, скатертью, весело улыбались.
«Эх ты, Яшка, руки дырявые, — говорил старик, глядя на своего бледного, облитого чаем правнука. — Разучился чашку держать, а? Вон тряпка, возьми, протрись…»
«Да нет, — оправдывался правнук, водя по руке полотенцем, — просто чувство такое…»
«У вас, молодых, всегда чувства. Чашек на ваши чувства не напасешься. Хорошо еще, целая осталась!»
«…такое чувство, что я это уже когда-то видел», — договорил мужчина и положил полотенце поверх мокрой скатерти.
И тут в беседу вступил Писатель.
Он уже успел сесть, поднести к правому глазу чашку с чаем, словно проверяя, хорошо ли она наполнена.
«Значит, вы это уже видели? — спросил он, ставя чашку на стол. — Интересно. Это для меня интересно. Я ведь сейчас как раз об этом пишу повесть. И эта повесть о вас».
«Обо мне? — переспросил Яков-младший и снова начал вытирать мокрым полотенцем сухие руки. — Спасибо, но я… Я не просил. Пра сказал, что там… что-то про него».
«И о нем там будет тоже, — сказал Писатель. — Вы не волнуйтесь. Это будет совершенно безболезненная повесть. К тому же она уже написана».
«Где?»
«Вот здесь, — сказал Писатель и похлопал себя по желтому, с залысинами, лбу. — Что вы так смотрите? Вы знаете другое место?»
«В шашечки, может, сыграем?» — предложил старик, которому этот разговор за мокрой скатертью стал надоедать.
Писатель улыбался, правнук нервно щипал себя за оставшиеся на щеках рыжеватые клочья.
«А на бумаге? Как насчет повести на бумаге, чтобы прочли?» — спрашивал он, морщась и вспоминая то какую-то машину с глазами внутри, то еще что-то.
«А на бумаге ее запишите вы, — сказал Писатель. — Я писать не могу, дефект зрения. Те глаза, которые я выловил со дна Чарвака, мне, увы, подошли не полностью. Слишком большие и наивные. Вижу я в них еще туда-сюда, а вот писать никак. Поэтому запишите вы. По мере вспоминания, естественно».
«Ну, одну партию, — стучал по столу старик. — На победителя…»
Сыграть не получилось: в комнату, взявшись за руки, входили родители.
«Ой, похудел-то как… — сказала мать, глядя на сына, выглядевшего старше нее. И, посмотрев на мужа, добавила: — Я тебе говорила, что он похудеет».
Муж, он же отец, он же седеющий подросток в джинсах, пожал плечами.
«Как ты, дедулечка? — Мать подошла к старику и поправила на нем воротник, отчего воротник стал еще кривее. — Как там порох в этих самых? Молодец, дедуля, всех нас еще переживет! Видела сейчас Клаву, ну, о здоровье спросила… По-моему, ей просто нужен мужчина…»
«Черт лохматый ей нужен, — сказал старик, обиженно прихлебывая чай. — Был у нее и Клоун этот, царство ему небесное, и Писатель вот сидит который. Все — интеллигенты. И все от нее кто в гроб, кто в дверь. Потому что у нее, как у моей покойной сестры, которой она внучка, — неправильное мышление. Вот, помню, сестра ко мне как-то пришла: обними ее, и все тут. Честно. Я ей говорю: конечно, время тяжелое, Туркестан в кольце, тут еще мятеж осиповский…»
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.