Пенрод и Сэм - [33]

Коту оказалось достаточно беглого осмотра. «О, этого-то нечего бояться», – пренебрежительно подумал он и пружинистой походкой стал приближаться к рыбьему хребту. Это был очень заманчивый хребет: на нем даже сохранился хвост, что делало лакомство особенно желанным.

Хребет лежал почти перед носом Герцога, и его обоняние тут же дало знать сонному мозгу, что некто пришел с какими-то неясными намерениями, и следует обратить на это внимание.

Герцог открыл глаза. То, что он увидел, он мог посчитать только кощунством.

Вокруг все было знакомо и привычно. Солнечный свет мягко высвечивал крыльцо и задний двор. Там стоял родной сарай с конюшней, и оттуда доносился шум столярной мастерской. Ее основали сегодня утром юный хозяин Герцога и друзья хозяина – Сэмюел Уильямс и Герман. А совсем рядом стояли не менее знакомые Герцогу ящик для мусора, веник и щетки, прислоненные к стене. У ступеней крыльца находился люк; сквозь него наливали воду в цистерну, которая была вкопана в землю. Обычно люк прикрывался крышкой, но сейчас крышку сдвинули Пенрод и Сэм; они вымачивали в цистерне какие-то доски для своей мастерской. Словом, вокруг простирался самый мирный пейзаж. Но тем сильнее было его потрясение, когда среди родных и знакомых предметов Герцог узрел этого жуткого кота.

Именно в этот момент Цыган вцепился в самую середину рыбьего хребта. Теперь по одну сторону его злобной физиономии вперемежку с усами торчал рыбий хребет, а по другую – рыбий хвост. А посередине блестели злобные глаза Цыгана. Герцогу, который не совсем еще отошел от сна, рыбий скелет и кот померещились единым и нерасторжимым целым. Наверное, когда знаменитый зоолог Фабр изучал под микроскопом всяких усатых насекомых, ему представлялось то же, что сейчас Герцог видел без помощи увеличительных стекол. Но мистер Фабр был ученым, а Герцог – всего лишь собакой, не обладающей должной философской подготовкой. Словом, спокойствия он сохранить не сумел. Этот рыбо-кот совершенно вывел Герцога из себя, и, забыв о своих миролюбивых установках, он подпрыгнул и издал целую серию угрожающих звуков. В ответ раздался низкий вой явно боевого характера. Вой делался все выше и выше, пока не превратился В некое подобие сигнальной сирены. Услышав его, Герцог впал в совершеннейшее безумие и с места в карьер атаковал противника.

Ох, что тут началось! Не расставаясь ни на мгновение с захваченным рыбьим скелетом, Цыган задрал заднюю часть тела. Это получилось у него так хорошо, что даже у верблюда не вышло бы лучше. Но он вовсе не собирался разыгрывать перед Герцогом сцены из жизни верблюдов. Он преследовал сугубо тактические задачи. Сделав несколько обманных выпадов правой лапой, он неожиданно нанес серию ударов левой, которые пришлись Герцогу по уху. Видимо, это были далеко не нежные прикосновения, потому, что Герцог взвыл не своим голосом и, даже тот, кто ничего не понимал по-собачьи, мог с легкостью понять, что он вопит всего два слова: «Караул!» и «Убивают!».

Никогда еще тихий, солнечный день в мирном городе не оглашался такими дикими звуками. В арсенале Цыгана имелся солидный запас кошачьих ругательств, и сейчас он щедро угощал ими Герцога. А Герцог припоминал выражения, которыми не пользовался со времен мятежной юности.

Шум в плотничьей мастерской затих и в дверях конюшни показался Сэм Уильямс. Он глазам своим не поверил.

– Смотрите! – заорал он. – Герцог дерется с самым большим котом на свете! Идите скорей сюда!

Он уже не мог ждать друзей, ноги, помимо воли, несли его туда, где разворачивались военные действия. Пенрод и Герман следовали за ним. Они мчались вперед, и Герцог, увидев и услышав, что близится подкрепление, атаковал с новой силой. Но он сразу же пожалел об этом. Цыган тут же нанес могучий удар правой лапой, и он пришелся Герцогу по носу.

В это время о мусорный ящик ударился ком глины, и Цыган понял, что сейчас придется иметь дело с превосходящими силами противника. Они наступали с двух сторон, отрезая коту путь к отступлению. Но отважный кот не сдрейфил. Успев еще раз съездить Герцогу по носу, он приготовился вместе с рыбным трофеем отстаивать поле брани. За себя он не боялся: он был убежден, что сладит с кем угодно. Но ситуация складывалась напряженная, и, опасаясь за судьбу завоеванного лакомства, он почел за лучшее удалиться.

Он не принимал всерьез Герцога. Для него это был смехотворный соперник. И все-таки Цыган не чувствовал полного удовлетворения. Он считал непременным условием хорошего боя – плевок. Победив, он всегда плевал в лицо врагу. Но чтобы плюнуть, надо широко разинуть рот. А этого-то как раз и не мог сейчас позволить себе Цыган. Ведь, если бы он разинул рот пошире, он выронил бы добычу.

Рыбий хребет всецело управлял действиями Цыгана, и он решил оставить противника в покое, чтобы унести добычу в безопасное место. Он совершил высочайший прыжок и перелетел на край крыльца. Потом он сгруппировался и, напружинив свои великолепные мышцы, взмыл вверх и описал широчайшую дугу. То были краткие, но восхитительные мгновения! Кот рельефно выступил на фоне голубого неба. Его голова была гордо откинута назад, и весь его облик воплощал собой силу, агрессивность и уверенность в собственном превосходстве. Возможно, рыбий хребет лишил его привычной зоркости, и он принял черное отверстие цистерны за крышку. Если бы мальчики не сдвинули крышку, расчет кота неизбежно поразил бы всех точностью. Но крышка была сдвинута, и финал прыжка вышел несколько не такой, каким задумал его Цыган. На глазах у восхищенной публики, он опустился прямехонько в центр резервуара и, не выпуская из зубов рыбьего хребта, ушел с гордо поднятой головой в бездну. Из недр послышался гулкий всплеск.