Пенитель моря - [94]

— Боюсь, как бы он не начал тосковать по «Морской Волшебнице», — возразил Пенитель. — Капитан Лудлов, есть у меня еще одна обязанность, которою я не должен пренебречь, хотя вы, может-быть, и не поверите чистоте моих побуждений. Я слышал, что Алида де-Барбри отдала вам свою руку?

— Да, я счастлив…

— Вы не спрашивали у нее объяснений по поводу, помните, загадочного исчезновения. Ваша благородная доверчивость заслуживает быть вознагражденною. Я прибыл к вашим берегам исключительно с той целью, чтобы восстановить права Эдоры на имущество ее отца. Сначала я опасался противодействия со стороны Алиды, но скоро мне пришлось приятно обмануться в своих ожиданиях. Она была похищена из своего павильона моими агентами и пленницей перевезена на бригантину.

— Я уже раньше догадывался, что ей известна история ее кузины, и что она согласилась принять участие в ее возвращении к друзьям…

— И вы только отдали должное ее беспристрастию. Чтобы побудить Алиду извинить мою смелость, а с другой стороны, — и с целью успокоить ее тревогу, я сообщил ей тайну Эдоры. Тут и Эдора в первый раз узнала всю правду о себе. В лице же Алиды мы приобрели благородную и великодушную союзницу вместо мстительной соперницы.

— Я так и знал, что Алида — воплощенное великодушие! — в восторге вскричал Лудлов, поднося руку зардевшейся, девушки к своим губам. — Потеря имущества на самом деле приобретение, так как благодаря ей я узнал все лучшие качества моей невесты.

— Тс! — прервал альдерман. — Зачем так громко говорить о потере, какого бы рода она ни была? Конечно, надо подчиняться тому, чего требует справедливость. Но к чему объявлять во всеуслышание, много или мало приданого дается за такой-то молодой девицей?

— Потеря состояния будет возмещена! — ответил контрабандист. — Эти мешки полны золота. Приданое моей воспитанницы будет вручено тотчас же, как она сделает свой выбор.

— Успех и благоразумие! — вскричал коммерсант. — Подобная предусмотрительность весьма похвальна, господин Пенитель! Эти деньги, надеюсь, на законном основании переходят к Эдоре от ее дяди?

— Конечно!

— Воспользуюсь кстати этой минутой, чтобы коснуться одного важного для меня вопроса. Я слышал, ван-Стаатс, что союз, который раньше предполагался, вами отвергнут?

— Признаюсь, холодность прекрасной Алиды разрушила мою любовь! — ответил молчаливый патрон, вообще заговаривавший лишь тогда, когда того требовали обстоятельства.

— Еще я слышал, что вы пробыли две недели с моею дочерью на бригантине, и за это время ваши чувства к ней вполне определились?

— Войти в вашу семью, ван-Беврут, моя мечта!

— Эдора, дитя мое! Этот джентльмен мой особенный друг, и я поручаю его твоему вниманию. Вы уже несколько знакомы между собой. С целью лучше узнать друг друга вы останетесь здесь вместе на один месяц. Больше я ничего не могу пока сказать.

Молодая девушка, к которой относились слова альдермана, попеременно краснела и бледнела, ее выразительное личико меняло оттенки подобно итальянскому облаку. Тем не менее она продолжала хранить упорное молчание.

— Вы только-что так кстати приподняли покрывало, скрывавшее до сих пор тайну, сильно меня беспокоившую! — сказал Лудлов, обращаясь к Пенителю. — Не можете ли заодно сказать, от кого это письмо получено мною?

При этих словах черные глаза Эдоры внезапно сверкнули. Она посмотрела на Пенителя и улыбнулась.

— Это одна из тех женских проделок, которые практиковались на моем судне! — ответил Пенитель. — Мы думали, что командир королевского крейсера, заинтригованный неизвестной корреспонденткой, будет менее ретиво следить за нашими действиями.

— И этот прием проделывался неоднократно?

— Признаюсь. Однако, мне надо спешить. Через несколько минут начнется отлив, и проход сделается невозможным. Эдора, надо же нам решить судьбу этого мальчика. Вернется ли он на море или проведет свою жизнь в борьбе со случайностями, составляющими удел сухопутных жителей?

— Кто этот мальчик? — спросил альдерман.

— Дитя, одинаково дорогое нам обоим, — ответил контрабандист. — Его отец был моим искренним другом, а мать его долгое время ухаживала за Эдорой в пору ее детства. До сих пор мы оба посвящали ему свои заботы. Пусть же теперь он сам сделает выбор между нами!

— Он не покинет меня! — порывисто произнесла встревоженная Эдора. — Ты мой приемный сын. Никто, кроме меня, не может руководить твоим юным умом. Ты нуждаешься в женской нежности, Зефир, и ты ведь не захочешь покинуть меня?

Мальчик взглянул на волнующуюся Эдору, потом остановил нерешительный взгляд на спокойных чертах Пенителя.

— Мы отправимся в море, — сказал он, — а когда вернемся сюда, привезем много любопытных вещей, Эдора! Прощай же пока, Эдора! — произнес он, целуя ее.

— Эдора, прощай! — произнес мужественным и печальным голосом Пенитель. — Дольше медлить я не могу. И без того мои люди проявляют признаки нетерпения. Если мне суждено в последний раз видеть этот берег, то ты, надеюсь, не забудешь тех, с кем столько времени разделяла и горе, и радости?

— Погодите минутку! Не покидайте нас так скоро! Оставьте мне это дитя. Не говоря уже о скорби, которую я испытываю, оставьте мне его, как память о прошлом!