Пелэм, или Приключения джентльмена - [6]
Нужно сказать, что еще более в бальзаковском духе, до Бальзака, изображены улицы Парижа, запечатлевшие в себе его историю. Пелэма поражают «окаменевшие останки старого строя» с их обликом отчаяния и утраченного величия, а рядом — новехонькие роскошные дома богатых буржуа.
Чисто парижской является трагикомическая фигура болезненно тщеславного ловеласа Марго; анекдот с корзиной, в которой он висел за окном, — самая веселая страница романа.
Женские образы, кроме матери героя и герцогини Перпиньянской, не особенно интересны. Но портрет мисс Гленвил, возлюбленной Пелэма, дан в романе с большим искусством.
В языке романа много живости, много остроумия. Сравнения порой предвосхищают юмор и неожиданную меткость диккенсовских сравнений: на ногах у Джоба «сапоги, очень напоминавшие изображение Италии на географической карте»; косящие глаза Джоба напоминали «ирландские ружья, специально рассчитанные на то, чтобы стрелять из-за угла», и тут же: «Косматые брови сильно смахивали на кустики куманики, в которых прятались хитрые, как у лисы, глаза» (гл. LXIX).
Многие сравнения носят характер литературных реминисценций; так, один из персонажей романа, говоря о склонности англичан все заимствовать у иностранцев, вспоминает героя Лесажа, постоянно менявшего слуг, но имевшего одну ливрею для высокого и низкого, для тощего и для толстого. «Так и мы перенимаем чужие повадки, как бы ни были они нелепы и несообразны с нашей природой».
Характерен строй фразы с несколько возвышенным началом и неожиданно прозаическим концом: «Отец дал мне свое благословение и чек на своего банкира» (гл. IX). «Я все выдержу, но выдержит ли веревка?» (гл. XVII).
Многообразие лексики и фразеологии романа вызвано сочетанием легкого великосветского юмора и серьезной, то задушевной, то резонерской, то насыщенной мыслями беседы, реалистического описания улиц и зданий Парижа с готической романтикой кладбища и ночных скитаний героев. Однако основной авторский повествовательный тон романа действенный, точный, почти деловой. Автору чужды живописные красоты романов Скотта и Купера, его явно восхищают житейская будничность в повествовании Стерна и трезвая сжатость автора «Калеба Вильямса».
Совершенно понятно поэтому, что Пушкин, который явно предпочитал аналитически точную прозу Констана и Стендаля пышной прозе Шатобриана и блистательной прозе Гюго, проявлял такое сочувствие к роману Бульвера.
Пятнадцатая глава начинается совершенно в духе зачинов незавершенных пушкинских романов и повестей: «У месье де В. был званый вечер…»
Язык «Пелэма» насыщен французскими словами. Правда, в романе нет ни писем, ни речей, ни даже целых фраз (кроме эпиграфов и стихов), написанных или сказанных по-французски. Но слова французские встречаются постоянно,
Какова роль французской лексики в составе английского романа? Во-первых, мышление денди — офранцуженное мышление. Множество понятий Пелэма, Винсента, Гленвила, всех людей, принадлежащих к аристократическому кругу, заимствовано у французских аристократов. Разоренные революцией, морально ничтожные, презираемые Пелэмом и Винсентом, парижские маркизы остаются законодателями не только в сфере мод, но и в сфере модного образа мыслей. Французские слова, в которых кристаллизуются понятия избранного общества, отделяющие его от всего человечества, не соответствуют по своему значению словарному значению слова, в них сосредоточивается то или иное особое содержание. «Distingue» в устах Пелэма я его компании означает не просто «воспитанный» или «изящный», но и всю совокупность признаков, отделяющих светского щеголя от плебея. «Deg: age» не просто означает «непринужденный», оно означает человека, который в csere чувствует себя, как рыба в воде… «Я сделал величайшее усилие, чтобы быть приятным и в высшей степени sedui-sant». Последнее слово означает «обольстительный», именно в светском смысле слова, в том смысле, как может быть обольстителен истинный денди посреди «блестящей» компании. Эту же роль играют французские салонные выражения и каламбуры.
Во-вторых, Бульвер обильно вводит французские слова в главах, посвященных пребыванию Пелэма в Париже, для придания национального колорита. В этих главах названы по-французски не только гостиная, но и ужин, карточная игра, даже лестница и пр.
Другого рода значение имеют латинские цитаты, тоже обильные в тексте романа. Они не только характеризуют эрудицию Винсента и Клаттербака, но и придают роману в целом «ученый» вид.
В романе восемьдесят шесть глав, и к каждой дан эпиграф (часто к одной главе — два эпиграфа), английский, французский или латинский. Некоторые из них громоздки и вряд ли украшают роман. К чему, казалось бы, прославление книг стихами Чосера перед LXIII главой, где речь пойдет о страстном библиофиле — бедняге Клаттербаке? Но дело не столько в перекличке между эпиграфом и содержанием главы, сколько в перекличке между Чосером и автором романа. Шекспир и Байрон, Мольер и Гораций становятся соучастниками автора в его трудах при создании новой книги.
