Педология: Утопия и реальность - [207]

.

Как видно из этого, я полностью принимал тесты и только требовал «хороших» тестов, не сознавая того, что хороших тестов не может быть, так как эта методика ложна по своему существу.

В основе признания тестов как научной объективной методики лежит признание того, что существует какой-то определенный уровень «одаренности» и что этот уровень можно вскрыть этой методикой, которая считается методикой объективной. «Методика тестирования в высших своих достижениях, — писал я, — целиком отказывается от субъективно психологического подхода к человеку и склоняется к тому, чтобы совершенно объективно учесть реакции человека на те или иные раздражители, которые в данном случае и называются тестами»[292]. Как видно из этого, я наравне с Залкиндом и со всем социобиологическим направлением полностью признавал этот метод. Оттого, что мы считали так называемое IQ (ику) не стабильным, зависящим от среды, дело по существу не менялось, так как мы ведь тоже признавали предсказанную силу тестов, и тем самым мы принимали ту методику, по которой педологами-практиками велся отбор в «специальные» школы. Это тем более непростительно, что о Термене, в редакции которого применялись у нас тесты Бинэ, я писал, что он принадлежит к реакционнейшему направлению американской психологии, к направлению, которое считает, что IQ остается постоянным из протяжении всей жизни человека. Именно Термен потратил наибольше усилий для того, чтобы попытаться доказать, что дети рабочих и колониальных народов имеют от природы низкий интеллект. Он объяснял это теорией отбора, тем, что более способные от природы в силу своих способностей переходят в класс буржуазии, буржуазной интеллигенции и т. д., а неспособные остаются рабочими и родят таких же неспособных детей.

Против этой реакционнейшей теории выступает в Америке даже ряд буржуазных ученых (Фримен и др.), а у нас, благодаря лженауке педологии, тесты Бинэ — Термена были приняты без критики и нашли широкое применение. На основании их «все большее и большее количество детей зачислялось в категорию умственно отсталых, дефективных и „трудных“».

Вред, приносимый этой методикой, не ограничивался тем, что некоторые дети неправильно зачислялись в умственно отсталые. От тестов страдали и дети, которые не попадали в эту категорию, так как в целом ряде так называемых «эллективных» и избирательных тестов на выбор давалось несколько ответов, среди которых только один был правильный. Не говоря о том, что среди этих неправильных ответов нередко были ответы явно контрреволюционные, как и в методе коллизий, все эти неверные ответы были глубоко антипедагогичны, они засоряли память ребенка неверными данными, извращали его представления. Не лучше обстояло дело и с анкетами, в которых количество вопросов иногда достигало многих сотен. Среди этих вопросов были и такие, которые вызывали справедливое негодование родителей.

Частичную критику этих методик некоторые авторы пытались давать и раньше. Были некоторые попытки и к самокритике. Так, например, Залкинд в своей самокритической статье писал: «У нас не было бдительности на два фронта в борьбе с антиколлективистами. Не лучше и в области методов изучения, напустили к себе „союзничков“, которые рады подрезать материалистические корни нашей атаки: перейти к „чистой“ психологии с полным отказом от анатомо-физиологических материалов или взамен халтурно-поверхностных, но все же честных доз-тестов, предлагаются расплывчатые „глубинные“ схемы, где классовое „не заостряется“, но обезглавливается, где социальное и биологическое танцуют на одной плоскости, подчиняясь „одинаковым“ закономерностям».

Как видно из этой цитаты, Залкинд берет здесь под свою защиту «честные тесты», которым угрожает опасность со стороны «глубинных» схем. Принципиальной глубокой критики тех методов, которыми пользовались педологи, а также и психологи и психотехники, к сожалению, еще не дано. Совершенно очевидно, что эта критика должна быть обращена в первую очередь на те теории развития человеческой личности, из которых и выросли эти методики. Было бы непоследовательно, исходя из той «теории» стихийности, которую педологи разделяли, исходя из того «объективизма», который мы заимствовали у бихевиористов и рефлексологов, «отрицать» тестовую методику. Основные критические удары должны быть направлены на эти буржуазные теории, тогда станет ясным и вся лженаучность этой и других методик, которые нашли у нас такое широкое распространение.

В чем же основная суть этих теорий развития человеческой личности?

На этот вопрос нам не трудно будет ответить, если мы хотя бы вкратце проследим историю буржуазной «антропосоциологии» и «биометрии», из которых исторически и выросли те реакционные теории, которые лежат в основе «тестологии».

Еще в «трудах» таких «антропосоциологов», как Гобино, Лапуж, Чемберлен, Гальтон, Дюринг и др., мы находим попытки обоснования неравноценности человеческих рас, а вместе с тем и неравноценности человеческих личностей, принадлежащих к различным национальностям. В этих «научных трудах» буржуазные ученые прилагают все усилия к тому, чтобы «научно» обосновать необходимость империалистических захватов и колониальной политике, с одной стороны, и эксплуатации рабочих масс своей страны — с другой. Но уже к концу прошлого столетия примитивный описательный метод указанных авторов оказался слишком элементарным и сошел со сцены, к тому же эти теории подвергались резкой критике со стороны более либеральных буржуазных ученых. Поэтому на Западе, и прежде всего в Англии, в стране с наибольшим колониальным населением, создаются новые «научные школы». Первое место среди них нужно отвести школе Пирсона, который оказал на зарождение тестовых обследований наибольшее влияние. Пирсон, уничтожающую критику философии которого дал Ленин, наиболее последовательно развивал ту теорию, что все разнообразие особей любого вида животных или растений легко уложить в вариационный ряд и в кривую распределения, которая имеет математические закономерности. Статистический метод исследования, разработанный на биологическом материале, был без всяких изменений перенесен на человека и поставлен на службу обоснования расовых и других теорий, «ставящих своей задачей, в целях сохранения господства эксплуататорских классов, доказать особую одаренность и особые права на существование эксплуататорских классов и „высших“ рас, с одной стороны, и, с другой стороны, физическую и духовную обреченность трудящихся классов и „низших“ рас».