Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник) - [8]

– Твой сын спас мне жизнь, и я хочу его вознаградить. С этими деньгами вы сможете вернуться в Царьград.

– Мы не хотим уезжать. Филиппосу, моему сыну, было два года, когда мы покинули Царьград. Он говорит по-гречески, но не знает Византии. Сейчас он ближе к местным славянам, его родина здесь.

Молодая женщина накрыла ноги гостя куском плотной ткани, и дружинника охватило удивительное чувство блаженства, плохое настроение исчезло, словно по волшебству. Каллистрата выпрямилась, взяла с одной из полок большой серебряный флакон и сказала:

– Отпей глоток. Зелье убережет от лихорадки.

От горькой микстуры Артемий закашлялся, но знахарка тут же протянула ему плошку с медовухой. Боярин опорожнил емкость и пристально вгляделся в лицо хозяйки, тонкие черты которого напоминали дорогие византийские миниатюры.

– По правде говоря, твое имя очень подходит тебе.

– Мое имя тоже мне подходит, – сказал мальчик, появившийся на пороге с сапогами и портами Артемия. – Меня зовут Филиппос, потому что больше всего на свете я люблю лошадей[9]. Ты, боярин, – добавил мальчик, – обязан жизнью своей белой лошади. Я шел за ней до самого болота, поскольку она вызвала у меня воспоминания о Белой Кобыле.

Артемий удивленно взглянул на мальчика.

– Согласно легенде, Белая Кобыла живет в лесу недалеко от болот. Она помогает заблудившимся путникам проходить через опасные места.

– Но сегодня она не очень-то мне помогла, – улыбаясь, заметил Артемий. – Вместо нее действовал ты, Филиппос. Но скажи, раз ты хорошо знаешь местные легенды: ты слышал о нежити среди развалин на холме берендеев?

– Да, боярин. Моя мать поведает тебе об этом лучше, чем я.

Лицо Каллистраты омрачилось.

– Благородный боярин, не сочти мой совет оскорблением, но… Тому, кто не знает об этой легенде, лучше не знать о ней, а тому, кто ее знает, лучше никогда не вспоминать.

– Вот уж действительно аргумент, достойный женщин! А я считал, что ты умнее. Полно! Эти сведения могут мне помочь.

– Как хочешь…

Сделав над собой усилие, Каллистрата прогнала облачко, омрачившее ее лицо, и начала рассказ:

– Очень давно, когда слово Христа еще не было распространено на Руси, на огромной поляне в самом сердце леса жило могущественное племя. На сотни верст вокруг они были единственными людьми, поскольку города Рша и в помине не было. Берендеи образовывали одну-единственную многочисленную семью. В домах они жили по десять и более человек. У них были идолы, большие деревянные изваяния, покрытые звериными шкурами и украшенные драгоценными металлами. Бог-покровитель берендеев стоял на вершине холма у дома главы племени. Статуя была прикреплена к земле тяжелыми цепями, чтобы ветер не смог ее опрокинуть во время летних гроз и снежных бурь. И сегодня можно видеть широкие кольца, к которым крепились цепи, удерживающие идола…

– Похоже, племя владело несметными сокровищами! – улыбаясь, прервал Каллистрату Артемий. – Народ любит приукрашивать.

– Тем не менее это правда, – ответила Каллистрата. – Когда русы и чужестранные купцы по водному пути направлялись в Смоленск, берендеи на плотах подплывали к кораблям, и купцы, измученные долгим путешествием, охотно покупали свежую дичь, ягоды и звериные шкуры по более выгодным ценам, чем на базаре Смоленска. Берендеи накопили огромные сокровища – золото, серебро, драгоценные камни, искусно сработанное оружие и богатую одежду, изготовленные в Византии… Но однажды среди берендеев вспыхнула ужасная эпидемия, за короткий срок унесшая все племя, так как люди жили в ужасной тесноте. Говорят, перед смертью царь велел верховному жрецу заколдовать его дворец, чтобы никто никогда не нашел сокровищ, хранителем которых он был…

– Я понимаю, что такой рассказ возбуждает воображение челяди: столько сокровищ, исчезнувших бесследно! – заметил дознаватель. – Но селянин, которого я недавно встретил, неохотно поведал мне об этой легенде. Похоже, одно лишь упоминание о берендеях приводит его в ужас!

– В его поведении нет ничего удивительного! – воскликнул Филиппос. – Местные боятся проклятого холма как огня. Но мы с мамой другие. Мы ходили туда собирать травы, и мне вовсе не было страшно!

– Позволь мне закончить, Филиппос, – ласково сказала Каллистрата. – Действительно, легенда завораживает всех, кто узнает о ней… Неведомо, кто первым заговорил о сокровищах, однако многие в них верят, а некоторые пытаются найти. Но смельчакам, добравшимся до жилища языческого царя, не везло. Жертвы болезней, несчастных случаев, диких зверей или болот, они умирали, так и не найдя следов золота. Жители Смоленска забыли даже имя берендеев. Жители же Рши, города, который возник и процветает на берегах реки, менее чем в трех верстах от развалин, по-прежнему избегают подходить к холму, но больше не интересуются легендой.

– Тем не менее память о ней жива, – возразил Артемий. – Когда в последний раз было слышно о призраках берендеев?

– Лет десять назад один купец из Рши добрался до холма и вернулся в город живым и здоровым. Все, что ему удалось найти, так это несколько звеньев ржавых старых цепей. Он даже не обнаружил остатков идолов, которые, как говорят, были уничтожены одновременно с проклятым племенем. Однако вскоре купец потерял свое судно на днепровских порогах, заболел и умер. С тех пор все еще тверже уверовали, что это место проклято, что призраки берендеев, наказанных Богом невесть за какие грехи, ревностно охраняют сокровища и губят каждого, кто приближается к ним…