Печать Раннагарра - [40]

— Жаждете, чтобы я вернул Кассэлю Туманные Дубы? — безэмоционально и холодно поинтересовался Магрид. — Что ж… Я дарю их вам в качестве свадебного подарка, герцогиня, но право собственности я оформлю на вас только после того, как вы подарите своему мужу сына. А герцогу Оттону достанется Доу Драххар, в качестве вашего приданого. В ваших руках, Оливия, дать друг другу то, чего вы так жаждете: Касс сможет вернуть столь милые его сердцу земли, а вы — отчий дом. И цена этому — всего лишь безобидный маленький мальчик. Подумайте над моими словами, герцогиня.

Рядом с Оливией вновь появились двери, они маняще распахнулись, позволяя выйти из давящих на нее стен. Девушка тяжело поднялась с пола, выпрямила спину так ровно, как только смогла, и, стараясь не выдать ни словом, ни жестом, насколько ей плохо, бесстрастно посмотрела на царя:

— Я могу идти, Ваше Величество?

— Я провожу вас, — оживился Магрид.

— Благодарю, но я хотела бы побыть одна, — окатила его ледяным холодом своих слов Оливия.

— Не смею вас больше задерживать, — небрежно махнул рукой венценосец, давая понять, что разговор окончен.

Ли вышла в коридор, прошла несколько десятков эртов на негнущихся ногах, придерживаясь рукой о стенку. Последние силы покинули ее. Они все ушли на попытку сохранить перед царем лицо и остатки гордости. Охотница сделала еще несколько шагов, а затем упала на колени, не в состоянии идти дальше и вынести свалившейся на нее правды. Девушку трясло от ужаса и, уже не сдерживая слез, она закрыла лицо руками, заскулив, как раненый зверь.

Самообман…

Столько лет она пряталась за его нерушимой стеной, отгораживаясь ею от жестоких реалий, заливала глаза сладкой ложью и поила душу ядом ненависти, с каждым днем укрепляясь в своей правоте и вере. И все ее бастионы в один момент смела своей безжалостной рукой всесильная правда.

…Она тоже просила. Она тоже просила…

Теперь Ли понимала, почему Ястреб повторял это в тот день, как безумный. Эльфийка, чей образ показал ей Магрид, умоляла пощадить ее и ребенка. Отчаянно плакала и просила… Всевидящий… ее душераздирающие крики до сих пор звучали в голове, выворачивая душу наизнанку.

Как такое возможно?

Как можно было такое сотворить?

Кем надо было быть, чтобы такое сделать с беременной женщиной?!!

И это был Роан?!

Тот, чей светлый образ она все эти годы свято хранила в своем сердце. Чудовище, спрятавшее свой уродливый лик под красивой маской.

Сокрушающая правда посыпалась на нее, как камнепад, раздавив и уничтожив. Нарывы памяти лопались, как мыльные пузыри, заливая рассудок гнойной, зловонной жижей:

… — Кто ты?

… — Я Лив.

… — Лив?

… — Оливия Торвуд.

… — Что ты здесь делаешь, Оливия Торвуд?

… — Я жду своего жениха…

… — Жениха… И как зовут твоего жениха?

… — Роан. Роан Райверен… По какому праву вы задаете мне вопросы? Кто вы вообще такой и как сюда попали? Убирайтесь отсюда, пока не вернулся мой жених и не убил вас!

… — Ты должна сказать мне спасибо, девочка. Твой Роан больше никогда не вернется, я избавил тебя от брака с мерзавцем. Скажи, где находится твоя семья, и я верну тебя им…

Всевидящий, она бросала ему в лицо, что он подонок, мразь и грязная тварь… — Если я буду похож на твоего Роана, возможно, я перестану быть грязной тварью?

Она с размаху ударила его по лицу — и это стало ее роковой ошибкой. В зеленых глазах загорелся дикий огонь, а потом проснулся зверь. Зверь, которого просить о пощаде было бесполезно…

Перед глазами все плыло и тело колотил непрестанный озноб. Ли отчаянно хватала губами воздух, словно пыталась зацепиться за него хоть чем-то, потому что раз за разом соскальзывала в черную пропасть, накрывающую ее по самую макушку. Она тонула. Тонула в бездне терзающей душу боли, вязкой безнадеги и беспросветной тьмы.

И в этой затягивающей ее мучительной трясине чувств Оливия не расслышала приближающихся шагов, просто увидела носки расшитых жемчугом туфелек и подол серебристого платья, украшенный дорогой тесьмой. Охотница подняла голову, отстраненно посмотрев сквозь застилающую глаза пелену слез на стоящую перед ней Амирель,

— Вам плохо? — девушка опустилась рядом с Оливией на колени, осторожно прикоснувшись ладонью к ее плечу.

Ли не могла ей даже ответить. Раскачиваясь маятником, она обнимала себя руками, чтобы хоть немного уйти от ледяного холода, сковавшего тело, судорожно глотая беспрестанно льющиеся слезы и удушливые спазмы, сдавливающие горло.

— Посмотрите на меня, — настойчивый голос Амирэль заставил Ли посмотреть в ее глаза, чтобы утонуть в теплом серебристом свете, который излучал взгляд девушки. Тело Оливии окутало блаженное тепло, и боль, рвущая на части сердце и душу, стала ускользать куда-то как песок, просыпающийся в стеклянное горлышко песочных часов. Звенящая безжизненная пустота заполнила голову, словно все мысли и чувства исчезли, выметенные оттуда невидимой метлой. Осталась лишь зияющая черная дыра и промозглая мучнисто-серая марь. Тело перестало дрожать, а мысли постепенно вернулись в прежнее русло, но уже холодные и злые, как стылый ветер, завывающий голодным зверем в пустом заснеженном поле.

Ли медленно поднялась с пола, глубоко вдохнула, прислушиваясь к биению собственного сердца, после чего спокойно и отстраненно вытерла ладонями мокрое лицо.