Печать Медичи - [69]

— Но это и моя ошибка, — сказал Грациано, преданно обнимая Фелипе за плечи. — Это я не прислушался к словам Флавио, когда тот пытался сказать мне, что краска не ложится и мы должны прекратить работу. Я еще подумал, что Флавио просто хочет спуститься вниз, погреться у огня и подождать, пока в зале не станет теплее. И я велел ему продолжать работу.

Зороастро выпятил подбородок:

— Часть вины лежит и на мне. В панике я поставил жаровню слишком близко к стене. Когда пламя занялось, фреска не вынесла жара.

— А я мог быстрее бежать за хозяином, — добавил я свой голос к общему хору. — Если бы он пришел раньше, то смог бы что-нибудь придумать!

Это было не совсем так. Я бежал со всех ног, так что у меня до сих пор кололо в боку, но я не хотел оставаться в стороне, видя их стремление по-братски разделить вину.

Грациано обнял меня, теперь мы четверо были связаны воедино.

— Тогда пойдем и попросим у него прощения, — сказал он.

Мы двинулись в сторону хозяина, и Зороастро улучил момент, чтобы шепнуть мне:

— Видишь, что бывает, когда люди не обращают внимания на предупреждения, которые нельзя игнорировать! Этот проект был проклят в тот самый момент, когда его начало было назначено на пятницу, да еще и на тринадцатый час!

Маэстро выслушал нас и тут же объявил, что прощать ему нечего. Он отпустил всех, приказав считать этот день выходным и пообещав всем заплатить как за полный рабочий день.

Он и нам предложил сделать то же самое.

— А я еще немного побуду, — сказал он, — и хотел бы остаться один.

Уходя, я оглянулся и увидел, что он стоит перед стеной и глядит на то, что осталось от фрески. Огонь высвечивал его высокий силуэт.

Перед нашим уходом маэстро попытался утешить нас, чтобы поднять нам настроение.

— Не падайте духом! — сказал он. — Я восстановлю все, как было!

Фелипе отвернулся, и я услышал, как он прошептал, обращаясь к Грациано:

— Он никогда не восстановит ее.

Глава 40

Ученики и подмастерья начали покидать хозяина.

Как и многие другие, они направлялись в Рим. Теперь там работал Рафаэль, а скульптор Микеланджело выполнял фреску в Ватикане, на потолке Сикстинской капеллы. Говорили, что на ее завершение уйдет несколько лет. Римляне хвастались, что, пока этот проект не закончен, в Риме найдется работа для всех художников Италии. А ведь кроме этого там можно было найти много обычных заказов. Наш маэстро, казалось, не слишком переживал из-за потери своих подмастерьев. Его беспокойный, пытливый ум был занят большим числом других задач, поэтому исправление ущерба, причиненного картине огнем, было поручено Грациано. А на плечи Фелипе он возложил задачу переговоров с членами городского Совета, которые уже начали интересоваться, когда же будет закончена фреска в зале Палаццо Веккьо.

В те дни маэстро получал много просьб написать ту или иную картину, и к тому же на него давили иностранцы. Французский королевский двор в Милане в последнее время с особенной настойчивостью звал его к себе. Французы беспрестанно присылали ему свои приглашения, а теперь собирались отправить петицию здешнему городскому Совету и потребовать освободить хозяина от флорентийского контракта. Кроме того, продолжался долговременный спор об одной работе, выполненной хозяином для Братства Непорочного Зачатия в Милане. Монахи считали работу незавершенной и отказывались платить. Но я был уверен в том, что это использовалось как предлог для того, чтобы побудить маэстро поехать в Милан и решить все вопросы. И хотя во Флоренции оставались еще дела, требовавшие его внимания, хозяин был решительно настроен на то, чтобы покинуть город. Он говорил, что хочет вернуться туда, где жил в прежние годы и работал над проектами, требовавшими всех его знаний и умений — и как инженера, и как архитектора, и как художника, и где французы готовы были, кажется, по достоинству оценить все его таланты. Да и Фелипе был бы рад, если бы удалось покончить раз и навсегда с нападками Пьеро Содерини и его Совета, которые теперь, как он и предсказывал, требовали возвращения лесов.

— Интересно, нашли бы они недостающие перекладины, если бы мы разобрали их на мелкие куски, а потом упаковали и отослали им по раздельности? — спросил нас Фелипе.

— Ни за что бы не нашли! — рассмеялся Грациано. — Да эти невежды не нашли бы и собственной задницы, чтобы ее подтереть!

Грациано страстно желал скорее оказаться в Милане, при цивилизованном французском дворе, где, по его мнению, царил высокий стиль, все блистали остроумием, а главное, было множество дам, способных его утешить.

А Салаи? Наверное, он поехал бы туда же, куда и маэстро, хотя было сомнительно, что при своем хитром и изворотливом складе ума он по-настоящему любил мессера Леонардо.

Он был ему предан. Он не сбежал, как другие ученики, но, возможно, не сделал этого из собственных эгоистических побуждений. У него были определенные способности к рисунку и живописи, и поэтому, воспользовавшись репутацией мастерской да Винчи, он мог получать частные заказы и пополнять свой собственный кошелек. Иногда он просил хозяина набросать чей-нибудь портрет, а потом заканчивал его, используя материалы из наших кладовых. Фелипе хватало мудрости не высказываться на сей счет, но это создавало известное напряжение между ними.