Печать Медичи - [40]

Он снял со стены факел и повел нас в покойницкую. Спускаясь все ниже и ниже, мы прошли мимо того места, куда он и сестры милосердия укладывали покойников и готовили их к похоронам. Потом — мимо маленькой комнатки, которую он предоставлял моему хозяину для анатомических исследований. В самом конце коридора, спустившись еще на несколько ступенек, мы увидели какую-то дверь. Она была плотно закрыта на большую железную щеколду.

— Ну-ка, помоги мне! — обратился монах к Паоло.

С помощью Паоло ему удалось сдвинуть тяжелую щеколду. Затем он ввел нас внутрь.

Свет факела отбрасывал на стены и низкий сводчатый потолок этой последней, лишенной окон комнаты наши огромные тени. В этом помещении тоже лежали трупы, десяток или чуть больше. Все они были размещены в ряд на невысоком помосте и накрыты простынями. В воздухе стоял сильный аммиачный запах.

— Что это за место? — в ужасе спросила Элизабетта.

— Одна из покойницких. — Священник помедлил с ответом. — Мы используем это помещение, когда в основном не хватает места.

— Но почему этих мертвецов держат за запертой дверью?

— Они лежат здесь, потому что… — монах опять несколько медлил с ответом, — потому что… это все особые случаи. Мы ждем разрешения на то, чтобы захоронить их… — Тут, заметив, что Паоло тоже хочет что-то спросить, он быстро продолжил: — Каждый из вас должен забраться под простыню и лечь рядом с трупом. Будет лучше, если вы ляжете валетом, то есть головой к ногам. Я накрою вас, а потом уйду и закрою дверь на щеколду. Ваши преследователи наверняка потребуют, чтобы мы открыли и эту дверь, и, возможно, даже войдут, хотя я попробую убедить их не делать этого. Если они войдут, постарайтесь лежать тихо и не двигаться. Если вы издадите хотя бы малейший звук, все мы будем обречены.

Россана вдруг задрожала и упала бы на пол, не подхвати ее Элизабетта.

— Я знаю, что вы можете сделать это, — ободряющим тоном произнес отец Бенедикт. И, обратившись к Элизабетте, добавил: — Скажи своей сестре, что она должна быть сильной. Молитесь Святой Деве, чтобы она защитила вас.

Тогда я понял, что должен показать всем пример, иначе никто не найдет в себе сил выполнить указания священника. Паоло все еще не мог подавить в себе гнев, а девочки были в полуобморочном состоянии от страха и отвращения. Я стянул простыню с тела, лежавшего у дальней стены. Это был старик в грубой одежде лодочника.

— Элизабетта, — сказал я, — покажи Россане, что надо сделать. Закрой глаза, я помогу тебе.

Она уставилась на меня.

— Ну пожалуйста! — прошептал я. — У нас очень мало времени.

Она закрыла глаза. Я поднял ее на руки и положил рядом с трупом старика. Она вскрикнула и закусила губу.

— Ляг на бок. Лицом к его ногам. Прижмись к нему. Ты такая худенькая, что никто и не заметит, что ты тоже лежишь под этой простыней.

Она сделала так, как я сказал. А потом открыла глаза и посмотрела на меня с таким доверием, что мне захотелось поцеловать ее. Не так, как мужчина целует женщину, а скорее, как брат целует сестру, когда хочет похвалить ее за храбрый поступок.

Я накрыл ее простыней.

— Отец Бенедикт прав, — сказал я. — Никто не заметит, что Элизабетта здесь. Если мы сделаем это, то можем спастись.

Паоло не нужно было подбадривать. Он снял простыню с другого трупа и помог Россане лечь рядом. Она легла без единого звука и безропотно позволила накрыть себя.

— Вон там ребенок. В углу! — Монах показал Паоло место, где лежал совсем маленький труп. — Ляг рядом с этим ребенком. Под этой простыней много места.

Он помог Паоло, а потом подошел ко мне.

Я уже присмотрел себе местечко и залез на помост. Я даже не посмотрел, кто это: мужчина, женщина или ребенок.

— Ну вот, — сказал отец Венедикт, тщательно прикрыв меня. — Теперь мне нужно идти, у меня есть дела в главной части покойницкой. Когда эти люди ворвутся в больницу, пусть все выглядит так, будто они оторвали меня от исполнения моих обязанностей. Не шевелитесь, пока я не вернусь один и не скажу, что вы в безопасности и можете встать.

Я услышал шлепающий звук его сандалий. Священник явно торопился к выходу. Потом раздался скрип петель и шепот:

— Не бойтесь, дети! Да хранит вас Бог!

Послышался звук задвигаемой железной щеколды.

Наступило молчание.

Тишина. Тьма.

Мы были взаперти.

В комнате не было света. Я знал, что ноги мертвеца, рядом с которым я устроился, находятся недалеко от моего лица, но в темноте ничего не видел.

Мы ждали долго, очень долго. А потом услышали шум, лязг.

Сначала в отдалении, потом ближе и ближе. Топот сапог по каменной плитке коридора.

— Маттео, мне страшно! — хриплым шепотом окликнула меня Элизабетта.

Лишь позже до меня дошло, что она обратилась ко мне по имени, словно я был ее старшим братом.

— Не бойся! — попытался я придать бодрости своему голосу.

— Я так трясусь! Они услышат! Я всех выдам!

Я различил в ее голосе панику, порожденную сковавшим ее страхом.

— Нет, нет! — твердо сказал я. — Ты этого не сделаешь!

— Вспомни, что говорил монах. Молись Святой Деве! Повторяй про себя молитвы!

— Не могу! Мозги не работают! Все слова смешались у меня в голове!

Как я мог помочь ей, если меня и самого обуял страх? Мысли беспорядочно метались у меня в мозгу подобно кроликам, выскакивающим из нор, когда охотники натравливают на них хорьков. Если нам придется защищаться, то какое оружие у нас есть, у меня и у Паоло? Один меч в руках мальчика немногим старше меня да один кинжал, способный пригодиться только в ближнем бою. Но если они обнаружат нас здесь, то могут не марать об нас руки. Они просто запрут нас здесь и подожгут у двери кучу соломы, чтобы выкурить нас отсюда. А может быть, подождут, пока мы не помрем от голода.