Пчелы - [31]

Флора отвернулась и сфокусировалась на мельчайших частицах пыли, втоптанных в восковые плитки там, где танцевали полевки. Она надеялась, что Лилия-500 умерла в воздухе, а не упала в траву живой, беспомощно ожидая Мириадов. Прозвенел колокол, оповещая о другой смене, и она направилась с другими флорами в столовую на среднем уровне. Впервые запах пищи оставил ее равнодушной. Все, чего она желала, – это печального уединения.

В спальне рабочих она нашла секцию флор и прилегла на койку в углу. Ее душа болела от ужасной потери стольких сестер.

«Из Смерти приходит Жизнь Вечная», – повторяла она мысленно, но эти слова не приносили утешения. Скорбь одолела ее, но вдруг она почувствовала, как что-то толкается у нее в животе, сильнее, чем раньше. Флора перевернулась, пытаясь избавиться от этого ощущения, и по ее телу прокатилась волна энергии.

У нее в голове возник ясный образ цветка – пурпурной наперстянки, ультрафиолетовые побеги приветливо сияли. Она почувствовала прохладное мягкое давление воронки лепестков, а затем дрожь восторга, когда пыльца окропила ее мех. Сфера нектара сладостно пульсировала, и Флора вытянула к ней язык.

И тут она внезапно проснулась. Было совсем темно, воздух остыл, и на каждой койке спала пчела. Она вдохнула запах уставших тел и запахи пород – вокруг было много Флор, а дальше, ближе к выходу, где воздух был свежее, лежали Одуванчики, Вьюнки, Подорожники. По запаху засохшей пыльцы в их дыхании она догадалась, что последние свежие запасы из-за опасности заражения были уничтожены одновременно с храбрыми сестрами, принесшими их.

Давление в животе усилилось, и как ни пыталась Флора устроиться поудобнее, оно становилось все отчетливее, и в итоге ей пришлось подняться на ноги. Она покачала брюшко из стороны в сторону, и ей стало легче, но ее запах усилился, что должно было мешать ее спящим соседкам. Флора не могла не думать о болезни Лилии-500 и о том, как тесно они соприкасались. Возможно, она заразилась чем-то, и, возможно, в этот самый момент она передавала эту заразу сестрам вокруг себя.

Она вышла на цыпочках из спальни, живот пульсировал, словно подталкивая ее вперед, но болезненное ощущение чуть отпустило. Бродя по темным коридорам улья, без дневной сумятицы запахов и звуков, она ощутила сладкий букет ароматов, поднимавшихся через соты со всех сторон. Это были запахи всех пород, сливавшиеся в единое и прекрасное целое. Флора впервые ощущала запахи по отдельности. Эссенция миллионов цветов сочеталась с чистотой новых восковых колыбелей, насыщенный аромат пыльцы накладывался на пикантную ноту прополиса, а под всем этим, в самой глубине, ощущалось медовое сердце улья.

Спазм боли заставил Флору упасть на колени. Она не сознавала ничего, кроме своего беспокойного живота, ставшего тугим и твердым, и она чувствовала, что вот-вот лопнет и умрет.

Волны боли стали отступать. Флора лежала в шоке, ее лицо было прижато к сотовому полу в коридоре на среднем уровне. Была по-прежнему ночь, тихая и темная. Она почувствовала, как дрожит кончик ее брюшка и что-то теплое касается его.

Из соты под ней пришел импульс, она уловила, как тонкая энергия усиливается, проходя по ее телу, и когда она достигла мозга, Флора ощутила его восхитительное благоухание.

Флора осмотрелась и всхлипнула от потрясения. То, что прикасалось к ней, было маленьким, теплым сияющим яйцом. Оно было слегка сплющено с одной стороны, и Флора чувствовала, как усиливается его запах. Флора посмотрела в обе стороны пустого коридора, а затем снова на яйцо.

Ее яйцо.

– Нет.

Флора не знала, произнесла ли она это вслух. Такое было невозможно: Только Королева может давать Жизнь. Это был первый закон жизни, непреложный, священный, ему даже не отводилось места в молитве, ибо с его пониманием пчелы рождались.

Флора подняла антенны в поисках полиции фертильности. Они всевластны, они могут узнать об этом и нагрянуть в любой момент, а когда они придут, она не будет молить о милосердии за свое немыслимое действо. Не имело значения, что она не хотела этого, что она совершила преступление непреднамеренно. Она внимательно смотрела на яйцо.

Его сияние усилилось, а его аромат был сладчайшим из всех, даже слаще аромата Служения. И сама эта мысль была Злом.

Флора огляделась, ожидая наказания. За ней должны прийти, а если не придут, она должна сама позвать полицию. Только Королева может давать Жизнь. Только Королева…

Повторяя эти слова, Флора улеглась, положив под себя яйцо. Его аромат наполнял собой ее чувства подобно первому Служению, а прикосновение к нему вызывало невероятную радость. Флора отчаянно ждала кого-нибудь, кто пришел бы и спас ее от греха, но улей мирно спал. И тогда у нее возникла мысль. Питомник находился близко, и Сестра Ворсянка должна знать, что делать. Очень бережно Флора взяла яйцо в руки.

Она инстинктивно баюкала яйцо, ее антенны клонились к нему, нежно касаясь, и ее сердце сладко ныло от любви.

Дитя, разорванное на куски, извивающееся в агонии на крюке Сестры Инспектора…

Ее антенны стало жечь, и она крепче прижала к себе яйцо, окутывая его своим запахом, как щитом. Яйцо ей отвечало, нежное и хрупкое, плотно прижимаясь к ней. Щеки Флоры стало покалывать, во рту у нее начал собираться Поток, но она сглатывала его. Она должна сейчас же попасть в Питомник, пока мужество не оставило ее. Обнимая свое драгоценное яйцо и понимая, что совсем скоро с ним расстанется, Флора заставила себя пройти через двери Первой Категории.