Павший мир. Выжившие - [16]

— Ага! — Выдохнул косматый мужик, с блестящими глазами. Он сидел на вбитой в стену кровати, откинувшись спиной на стену. Увидев его, не двинулся с места. Только криво ухмыльнулся и попытался взмахнуть рукой. — Ну, хоть кто-то пришёл! Я уж соскучился.

— Почему соскучился? — Спросил он, качая головой — детали внешности человека, пророчили печальную его судьбу. Худой как палка, руки тонкие, глаза покрасневшие и блеск их не совсем голодный, скорее безумный.

— Как почему? — Искренне удивился мужчина. — По таким как ты. По галлюцинациям. С тех пор как мусоров что-то там подрало, так только вас и вижу…, кстати. А может Линда придёт?

— Кто?

— Она проститутка. — Мужик улыбнулся шире, оскалив жёлтые зубы. — Я её сам придумал. А она взяла и пришла. Я рисую же. Для комикса её нарисовал, а она взяла и пришла. Пусть опять она, а?

Он сейчас смотрел на второго сидельца, запертого в соседней камере.

Длинноволосый, крепкий парень. Он стоял у самой решётки и пристально смотрел на него.

Серое лицо, пустые белесые глаза, оскаленный чёрный рот.

— Чё ты на этого козла дохлого смотришь? — Проворчал человек в камере. — Нарик он конченный, сдох в первый день, ломка у него неудачная пошла…, блин, какое сознание ясное! Я вот вчера, говорить вообще не мог. А сейчас и вижу всё как будто, ну, не знаю…, и голова варит отлично. А я ведь не жрал уже давно-давно. Воды-то завались. — Мужик почмокал губами. Мертвец протянул руку и попытался схватить Павла за руку, но дотянуться не смог, по поводу чего издал жуткий хрип. — Да закройся ты пидор! — Рявкнул мужик. Потом отвёл взгляд в сторону и сказал, так, словно признавался в чём-то очень страшном. — Воды-то завались тут. Но вот не в кране только, чёт с крана не идёт. Вот оттуда пью. — Он хотел показать рукой, но не смог её поднять. Ладонь дёрнулась и замерла. Парень шмыгнул носом сердито и снова заговорил.

— С унитаза короче пью теперь. А хули? С жажды загибаться что ли? Так-то с голоду всё равно сдохну. Но то с голоду…, эх, был бы ты настоящий, я б тебя спросил — какого хуя творится? Куда мусора делись? Почему они меня тут подыхать оставили?

— А мертвец в соседях, тебя не смущает?

— С чего вдруг? — Удивился мужик. — Чё я чумных не видел? Чёрная чума давно уже, поди в самых глухих деревнях только про неё никто и не знает. Ебучая болезнь мужик, ебучая — как есть говорю. Никак её не изведут. Ну, хоть лекарство есть и то хорошо. Если вовремя, можно даже к врачу не идти. А если не вовремя, тогда уже никак, в больничку на неделю. А если сдох ты заражённый, всё, пизда тебе, вот в такое говно и превращаешься. — Он вдруг хрипло рассмеялся, даже слёзы из глаз брызнули и сквозь хриплый смех добавил. — Вон этот, в камере — был говном, помер — обратно говном стал! Гы-гы! Сука — никогда не думал, что так весело может быть подыхать от голода!

Павел отошёл к решётке, за которой с голоду умирал человек. Снял рюкзак и бросил через решётку с десяток упаковок концентрата. Потом повернулся ко второму узнику.

— Не, на это я не поведусь. — Сказали за его спиной. — Вы ж уже, что только не приносили, Линда вот, курочки гриль приносила…, падла блять…, так за ней кинулся, чуть шею не сломал. А она пропала — галлюцинация разве ж может курочку приносить? Не может, потому что она…

Павел нажал спуск, целясь в сердце мертвеца. Гром выстрелов оглушил и его и второго узника.

Мертвец вздрогнул, пошатнулся. Из дырки на груди потекла чёрная жижа. Но основанием для повторной смерти, это для него не стало. Только к хрипу ещё и вой добавился, да решётка начала ходуном ходить, от попыток мертвеца выбраться наружу.

— А вот такого в моих глюках ещё не было… — Пробормотал узник, когда звон в ушах стих. Он с сомнением глянул на спину Павла, потом на брошенные к его ногам брикеты с концентратом.

Спустя мгновение, он собрался с силами и свалился на пол. Первый брикет был съеден в два счёта и проглочен практически без пережёвывания.

— Не верю! — Воскликнул мужчина, а из глаз его брызнули слёзы.

Павел не ответил, поднял оружие повыше и высадил несколько пуль в голову мертвеца.

Воющее существо, с тремя сквозными дырками в голове, тряхнуло решётку так, что с её основания посыпалась штукатурка.

— Хватит! — Взвыл мужик за спиной Павла, и он повернулся к нему. — Не стреляй!

— Почему он не помирает? — Спросил Павел, опустив оружие стволом к полу.

— Потому что чумной он! — Мужик потянулся ко второму батончику, но отдёрнул руку, качая головой. — Сука…, хочу всё сожрать. Но нельзя. Имплантат светит, типа сдохнуть я могу. Не буду, пожалуй…, мужик, выпусти меня, а?

— Ты сам не пройдёшь и метра. — Справедливо заметил Павел.

— Не, ты не понял. Ключ, ключ мне принеси. Я оклемаюсь как, я сам уйду, мне только бы…, мне бы ключ и всё. — Мужчина тряхнул головой, громко зевнул и снова тряхнул головой. — Бля…, спать так хочется…, я, ну, ты ключ короче…, я щас вырублюсь походу…

Он свалился на спину и затих.

Насовсем затих.

Глаза мужчины остались открытыми, он не моргал.

Павел стоял там несколько минут, пару раз окликнул беднягу, но тот не шевельнулся. Что-то убило его. Может быть, слишком обильная еда. Концентрат, всё-таки не совсем еда. Пожалуй, не стоило парня потчевать такой пищей.