Павловский вальс - [12]

– Я и не думала, – просто ответила Катарина, – только эта мечта не осуществима. Туда приезжают одни графы и князья. Высший свет, лучшие музыканты. Я слышала, что для музыкальных вечеров дамы готовят свои наряды зимой. На каждый вечер отдельное платье, туфельки, веер, сумочку и драгоценности. Даже ваш уважаемый начальник станции не осмеливается отвести туда дочерей. Одного платья будет недостаточно.

– Иногда случаются чудеса! – ласково возразил дочери Иоганн Лукас. Они шли медленно, наслаждаясь окружающей природой. Катарина держала отца под руку и улыбалась, слушая его слова. – Порой одно мгновение может изменить всю жизнь. Со мной такое случалось. Я собирался уехать в Вену и заняться там врачебной практикой. Когда я садился в дорожную карету, появилась твоя матушка. В руках она несла корзину с цветами. И вот результат. Вместо Вены я оказался в маленьком русском городке.

– Ты ни разу не рассказывал о встрече с матушкой! – Катарину мгновенно охватило любопытство. Она устремила на отца умоляющий взгляд. – Пожалуйста, расскажи, как всё происходило. Ты сразу в неё влюбился?

– С первого взгляда, – признался, улыбаясь, Иоганн Лукас, – я до сих пор не понимаю, почему поступил так странно. Вместо того чтобы уехать, я забрал свои вещи и пошёл следом за твоей матушкой. Я шёл за ней долго. И она меня заметила. Она остановилась и повернулась ко мне. Позже она рассказывала, что приняла меня за грабителя, который хотел отнять у неё цветы, но увидев меня с двумя большими саквояжами, она так растерялась, что не смогла ничего сказать. Я тоже молчал. Мы оба молчали и смотрели друг на друга. Потом я спросил: «есть ли у неё супруг?». Она ответила: «нет». Тогда я предложил ей выйти за меня замуж. Она ничего не ответила. Просто ушла. Я снова пошёл за ней. Она вошла в дом. Я вошел следом за ней. Её родители обедали в это время. Я попросил её руки.

– И что они ответили? – смеясь, спросила у него Катарина.

– Её отец предложил отпустить саквояжи, которые я всё ещё держал в руках. В тот же вечер, я признался ей в любви. Спустя месяц мы поженились. До самого рождения Анны, она мне ни разу не сказала о своих чувствах. И только потом она призналась, что уже в первую встречу влюбилась в меня без памяти. Ты такая же, как твоя мать, – Иоганн ласково потрепал дочь по волосам, – никогда и слова не скажешь о своих чувствах, даже если они причиняют тебе невыносимую боль. Я не раз наблюдал за твоими ссорами с Анной. Она искренне верит в то, что ты её ненавидишь. Ей следовало бы обратить внимание на твои поступки, а не на твои слова. Тогда бы она поняла, как сильно ты её любишь. Или просто посмотреть в твои глаза. В них никогда не бывает ненависти. Только забота и любовь. Жаль, что Анна не понимает тебя.

Катарина не отвечала и не смотрела на него. Иоганн Лукас остановился и взяв дочь за плечи развернул лицом к себе.

– Я прав! Ты смущена и пытаешься увернуться от прямого взгляда, – уверенно заявил он, вглядываясь в её глаза. – Когда ты молчишь, просто собираясь возразить, я вижу спокойствие. Когда собираешься обрушить на меня свои убийственные доводы, в твоём взгляде появляется отчётливое напряжение. А когда смотришь прямо и не отводишь взгляд, это верный признак самого худшего или самого лучшего твоего качества – упорства. Для меня этот взгляд как сигнал к отступлению. Анна и Мария могли избежать многих неприятностей, если б научились распознавать этот взгляд.

Катарина помимо воли рассмеялась. Они двинулись дальше по тропинке. Иоганн Лукас поглядывал в сторону дочери и улыбался. Она тоже улыбалась, но…разглядывая носки своих старых туфелек. Судя по всему, она была смущена словами отца. Он никогда раньше не показывал, что настолько хорошо знает Катарину.

– Анна моё сердце, Мария душа, а ты – руки, ноги и голова, – неожиданно признался Иоганн Лукас и ту же спохватившись, попросил прощения.

Катарина звонко рассмеялась и крепче взяла отцу под руку.

– Не извиняйся. Это правда и я её знаю.

– Но это не значит, что я не люблю тебя, – успокаиваясь, заметил Иоганн Лукас. – Я люблю тебя, но не так как Анну и Марию. Им я всегда нужен, а ты всегда сама справляешься…вот и станция…Аристарх Рудольфович наверняка нас заждался…

Разговор прервался. Спустя минуту Иоганн Лукас входило в маленькое помещение, предназначенное для работников станции. Катарина осталась стоять снаружи. Она с любопытством оглядывали людей на перроне, время от времени бросая взгляд на часы, которые готовились преодолеть отметку в пять часов вечера.

Её внимание сразу же привлёк низенький мужчина с весьма впечатляющим брюшком. Откинув край пиджака, он засунул руку в жилет, словно подчёркивая золотую цепочку, край которой был закреплён поверх кармана. С важным видом поглядывая по сторонам, он в буквальном смысле слова… выудил часы, открыл и демонстративно на них уставился. Его не смущало, что прямо напротив него висели часы такой же формы, но гораздо большей величины. Рядом с ним стояла женщина, судя по всему его супруга и две маленькие девочки. Одежда на всём семействе отличалась прежде всего дороговизной. И это обстоятельство всячески подчёркивалось семейством.