Павильон Зеленого Солнца - [5]

Чтобы иметь возможность спокойно выпить кофе, окунуться в бассейне, выбрать в магазине нужную вещь, Элен привыкла мгновенно отключаться при одном упоминании о данной особе и помнила только, что та жила в двенадцатом веке. Поэтому сейчас Элен предпочла заявить:

— Нет, я слышу об этом впервые.

Патриция обомлела.

— Моя подруга такая скрытная, — проворковала Элен, — особенно, когда речь заходит об ее увлечении археологией.

Судя по расширившимся глазам Эндо, Элен открыла ему совершенно новую черту в характере Патриции.

— Госпоже Ота поклонялись многие люди как при ее жизни, так и столетия спустя после ее смерти, — сказал Эндо. — Ю-Чжан, желая укрепить память о ней, приказал возвести Фарфоровый город, там были: «Павильон Зеленого Солнца», дворец «Времена года» и даже подобия крестьянских хижин, в каких госпоже Ота случалось провести ночь.

Элен слушала с интересом. Патриция, — учитывая, что не узнала для себя ни слова нового, — с упоением.

— Город строился двадцать восемь лет. И все эти годы хозяин мастерских оставался верен своей мечте.

— Меня это не удивляет, — встряла Элен. — Гораздо легче хранить верность мечте, чем собственной жене. Особенно если жена постарела на двадцать восемь лет.

— Полагаю, верность мечте и помогала ему сохранить верность жене, — парировал Эндо.

Патриция откликнулась на его слова сияющей улыбкой, убедившей Элен, что дело обстоит куда серьезнее, нежели показалось вначале.

— За время постройки Ю-Чжан совершенно разорился, был изгнан из собственного дома и кормился тем, что волны выбрасывали на берег, — продолжал Эндо.

— Как же к этому отнеслась его жена? — полюбопытствовала Элен.

— Последовала за ним! — патетически воскликнула Патриция.

Элен заключила, что подруга стремительно приближается к состоянию «поглупела от любви».

— И, сжимая друг друга в объятиях, они умерли от голода?

— Не угадала, — торжествующе возразила Патриция. — В Фарфоровый город стекались тысячи паломников, потому что не один Ю-Чжан чтил госпожу Ота. Вскоре всем стала известна печальная участь основателя города. Тогда люди, приходившие в город, — даже последние бедняки — начали складывать у ворот монеты. За день из них слагалась гора в человеческий рост. За год Ю-Чжан не только возвратил, но и утроил свое состояние.

Элен про себя отметила, что, кажется, впервые в мировой истории верность мечте обрела столь весомую награду.

— Что же было дальше?

— Полвека спустя землетрясение разрушило Фарфоровый город. Руины заросли лесом. Перед самой войной начались раскопки.

— Много успели сделать?

— Мало, — сухо откликнулся Эндо. — Работали всего три месяца.

Элен выразительно посмотрела на подругу. «Ты еще на что-то надеешься? Если он за три месяца не разглядел твоих совершенств, значит, слеп, как крот. Пусть и дальше роется в земле».

Патриция не вняла предостережению и не улыбнулась Эндо в тот миг лишь потому, что расстроенно спросила:

— Неужели от Фарфорового города не осталось и следа?

— Я там не был, а профессор Шень в отчаянии.

— Кому понадобилось бомбить развалины?

— Рядом скрывались партизаны, — заявила Элен.

В то же мгновение она ощутила на себе взгляд Эндо. Не увидала, что он смотрит на нее, а именно почувствовала, как почувствовала бы прикосновение.

— Элен, откуда ты знаешь? — удивилась Патриция.

— Эдмон брал интервью у генерала Паркера.

— Твой шустрый братец… — начала Патриция и, не договорив, повернулась к Эндо: — Скажите, а вы…

Патриция помедлила, Элен не сомневалась, что угадала вопрос: «Вы… сражались на море?»

— Я? Да, я виделся с профессором Шенем, — быстро проговорил Эндо. — Он теперь живет в Хатлине и, несомненно, захочет встретиться с вами. Также и Комито, и Тои — оба сейчас в столице. Наверное, и других удастся найти.

Патриция немедленно принялась расспрашивать о профессоре и об остальных. Элен молча шла рядом. Не сомневалась: Эндо прекрасно понял невысказанный вопрос, но предпочел уклониться от ответа. Впечатление было такое, будто перед ними с размаху захлопнули дверь.

Солнце скрылось за горой. И сразу, точно по волшебству, набережная заполнилась людьми. Каждый без суеты и толкотни занимал свое, по-видимому давно облюбованное, место. У большинства были в руках маленькие фонарики. В мгновение ока гирлянда разноцветных огней протянулась вдоль всего берега. Зазвучала музыка. Пение струн сменялось россыпью ударных и чистейшим звоном колокольцев.

Элен остановилась, завороженная странным зрелищем. На фоне черного неба плавно двигались сотни фигур. Мужчины, женщины, старики, дети медленно поворачивались, поднимались на носки, выполняя па древних тайанских танцев. Многие проделывали собственные движения. Иногда танцевали парами. Чаще брались за руки, образуя цепочки в несколько десятков человек. И когда поднимали над головой фонарики, казалось, рои светлячков взвиваются в воздух.

— Час танца, — сказал Эндо. — Идемте.

Элен ожидала, что Эндо будет танцевать с Патрицией, но он предпочел отступить на несколько шагов и двигаться самостоятельно. Патриция как будто не удивилась и подошла к совершенно незнакомым молодому человеку и девушке, доброжелательно ей улыбавшимся. Оглянулась, приглашая Элен. Но та неожиданно для себя оказалась вовлеченной в цепочку. За одну руку ее держал сморщенный старичок, выступавший степенно и важно. За другую — мальчишка лет четырнадцати, весь клокотавший от переизбытка сил. Конец цепочки терялся где-то вдали. Элен вместе со всеми совершала медленные шаги и повороты. Это было абсолютно новое ощущение. Пожалуй, она находила особенную прелесть в том, что по обе стороны от нее — не Эндо с Патрицией, а чужие люди, на время сделавшиеся близкими и родными. Было приятно, что их так много.