Павел Первый - [51]
На самом деле эти задержанные внутренней полицией нарушители были для Павла только закуской. Являясь Великим Магистром Мальтийского ордена, император вместе с Ростопчиным не мог пережить тяжкое оскорбление, нанесенное ему англичанами, которые декретом от 23 октября 1800 года присвоили себе Мальту, захватив этот остров при помощи британского флота, став там на якорь в портах, принадлежавших России. Их гарнизоны будут захвачены, их капитаны и матросы будут арестованы. Во всяком случае, в России информаторам предписывалось проследить за каждым домом, принадлежавшим англичанам, и как можно более естественным образом прервать оплату долгов выходцам из этой недружественной страны, а также предусматривалось отозвать посла Воронцова, приказав ему покинуть Лондон, и потребовать выдворения из России посла Англии Уитворда.
После изучения плана Ростопчина, который предусматривал ускоренное примирение с Францией с целью объединенной борьбы против английской гегемонии, Павел отмечает на полях документа: «Опробуя план Ваш, желаю, чтобы Вы приступили к исполнению оного. Дай Бог, чтобы по сему было!» Однако, формулируя это благое пожелание, представлял ли он на самом деле, кем был Бог, на которого он так надеялся и просил для себя благословения: православным, католиком, протестантом, франкмасоном или мальтийцем? Эта неопределенность конкретного происхождения веры монарха болезненно воспринималась русских народом, крепко привязанным к православной вере. Павлу же было недосуг обращать внимание на эти пустые церковные сетования. Его отношения с Богом не касались никого, кроме его самого. Он охотно выставлял себя сторонником объединения всех церквей и даже объявил, что в случае нашествия на Ватикан он предоставит прибежище папе Пию VII в одном из католических регионов своей империи. Это заявление неожиданно произвело эффект булыжника, брошенного в лужу. Всплеск негодования придворных, духовенства, дипломатов, крестьян, староверов и даже адептов разных мистических сект дошел до предела. Во всех концах страны ужаснулись и приглушенно вопрошали: неужели царь хочет впустить католического дьявола в святую Русь! Единственная надежда, которая еще теплилась у подданных Павла I, это то, что Его Величество, который так часто менял мнения, пересмотрит, пока еще не совсем поздно, свое намерение.
IX. Одиночество его величества
Подлинное неудовольствие, которое Павел испытывал внутри себя по отношению к своей семье, вызывалось тем, что она своими мыслями, вкусами и предпочтениями была более близка к покойной императрице Екатерине II, чем к нему самому. Он во всем уже обходился без жены, на которую он не мог и не хотел больше полагаться, однако и сыновья также были неспособны его понять. И шла ли речь о непостоянном и загадочном Александре или же о неотесанном и грубом Константине – оба они были в меньшей степени детьми ныне правящего монарха, чем внуками покойной царицы. Павел чувствовал постоянно исходящую от них враждебность ко всему, что бы он ни предпринимал. Они оба грезили своей бабушкой. Неужели же, чтобы добиться их признания, ему самому необходимо исчезнуть из жизни? Пытаясь для себя понять, в чем именно попрекают его хулители, он видел лишь одно: эти ничтожные обвинения сводятся к тому, что он – приверженец прусской модели и склонен к многочисленным наказаниям, которые практиковал опять-таки из-за своей склонности к дисциплине. В России всегда, еще с незапамятных времен, считающийся непогрешимым хозяин мог применить ставшие обычными меры наказания – палки, разжалование или ссылку. Так вот для того чтобы эти наказания были восприняты народом как должное, необходимо было, чтобы они были сообразованы с национальными традициями, тогда как его указы для простого люда имели германский «душок». И Павел был убежден, что все неприятия его действий связаны только с этим. Он искренно полагал, что когда его подданные поймут, что его гнев вовсе не прусский, а что ни на есть русский, то тогда они смиренно склонят свои спины и в конце концов полюбят его. Это убеждение заставляло его продолжать упорствовать, вопреки намекам его окружения. Жена императора с годами совсем утратила право подвергать его малейшей критике, сыновья стали отчужденными, поэтому он мог разговаривать только с молодой Анной. Однако, выйдя недавно замуж, она не держала в голове ничего, кроме женских капризов, и в разговоре часто отвечала ему или советовала как придется, невпопад. В действительности эта кокетка была, в сущности, обыкновенной пустышкой, хотя как женщина все еще оставалась в глазах Его Величества наиболее привлекательной. Услужливость ее мужа также побуждала Павла перейти к более откровенным действиям в своих отношениях с ней. Каждый из участников в этом трио извлекал свою выгоду из толерантности. Исчезая, когда было необходимо, на несколько часов, чтобы оставить свою супругу и императора наедине, князь Гагарин поступал как верноподданный придворный. В необходимый момент ему давали знать об этой прихоти императора. Но если сам муж не имел ничего против этого любовного дележа, то его тесть, князь Лопухин, и вовсе не смущался этим обстоятельством. В порыве гордости он поведал своим близким: «Я должен был уберегать свою дочь тогда, когда она не была замужем; а сейчас, когда она имеет того, кто обязан ее оберегать, это уже их дело, и оно меня не касается». Правда, он так и не уточнил, кого же он все-таки имел в виду, говоря о «защитнике» дочери: своего зятя Гагарина или же своего монарха Павла I.
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
Анри Труайя (р. 1911) псевдоним Григория Тарасова, который родился в Москве в армянской семье. С 1917 года живет во Франции, где стал известным писателем, лауреатом премии Гонкуров, членом Французской академии. Среди его книг биографии Пушкина и Достоевского, Л. Толстого, Лермонтова; романы о России, эмиграции, современной Франции и др. «Семья Эглетьер» один роман из серии книг об Эглетьерах.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
Вашему вниманию предлагается очередной роман знаменитого французского писателя Анри Труайя, произведения которого любят и читают во всем мире.Этаж шутов – чердачный этаж Зимнего дворца, отведенный шутам. В центре романа – маленькая фигурка карлика Васи, сына богатых родителей, определенного волей отца в придворные шуты к императрице. Деревенское детство, нелегкая служба шута, женитьба на одной из самых красивых фрейлин Анны Иоанновны, короткое семейное счастье, рождение сына, развод и вновь – шутовство, но уже при Елизавете Петровне.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).