Павел Дыбенко. Пуля в затылок в конце коридора - [35]

Тут к нам подошла дочь Рыкова и другие, и беседа закончилась".

* * *

Когда нам сегодня рассказывают, что злые следователи НКВД сами сочиняли показания подследственных, а потом силой заставляли их все подписывать, возникает вопрос, откуда и каким образом эти следователи могли знать массу мельчайших деталей, которые сообщали в своих показаниях эти подследственные? Из показаний П.Е. Дыбенко на допросе от 25 марта 1938 года: "В Среднеазиатском военном округе я завербовал комдива Гросберга, которого затем взял с собой в Приволжский округ командиром 11-й кавалерийской дивизии в Оренбурге, связал Гросберга с немецко-фашистской организацией Поволжья. Его комполка немца Берга я выдвинул начальником снабжения 120-го корпуса, а его сменил немец Палло, командовавший ранее немецким полком. По договоренности с Фрешером, я поставил вопрос перед наркомом обороны о передислокации немецкой дивизии в республику немцев Поволжья и переформировании некоторых частей в чисто немецкие. Частично это мне удалось. При помощи Егорова я добился того, чтобы немецкая дивизия была укомплектована исключительно немцами и осталась приписанной по мобилизации к западному театру войны. Однако в данном случае мой план сорвался".

Следователь: Кто вам известен из членов латышской националистической организации?

Дыбенко: Я лично был связан только с Плау. Он мне не называл фамилии участников латышской организации. Говорил о том, что ею охватывается довольно широкие слои латышских эмигрантов из Латвии в СССР, оставшиеся с периода Гражданской войны. Он говорил, что организация имеет в своем руководстве ряд лиц, занимающих крупное положение в РККА и в государственном аппарате, и, что латыши, несмотря на свою относительную малочисленность, являются серьезной силой, которая, как выразился, Плау, во время войны покажет себя в деле поражения РККА. Плау назвал мне лишь из числа руководителей начальника разведуправления РККА Берзина и председателя Центрального совета Осоавиахима Эйдемана. С конца 1934 года началось сближение нашей организации правых в армии (Егоров) и военных заговорщиков Тухачевского. Об окончательном установлении блока с военными заговорщиками я узнал от Егорова в 1935 году. Во время своего приезда в Москву, а в 1936 году лично в этом убедился. В 1936 году, возвращаясь из дома отдыха "Сосны" к себе в Приволжский военный округ, я за пару часов до отхода поезда заехал на квартиру к Егорову и застал там Тухачевского. Оба они были подвыпивши, неоднократно поднимали друг за друга тосты, целовались, расхваливали друг друга и снова целовались. Тухачевский, обращаясь ко мне, заявил:

— Ты, Дыбенко, сволочь, но мы работаем на одно общее дело, значит, выпьем за дружбу боевых друзей!

Егоров, обращаясь ко мне, сказал:

— Ты, Павел, не обижайся и не дуйся — Миша свой человек. Мы вместе будем драться против Сталина и Ворошилова, соблюдая военную фронду между собой, т. е. попросту говоря, пока будем идти врозь, а бить будем вместе.

Тухачевский поддержал Егорова и воскликнул:

— Дело у нас общее — надо свалить нынешних хозяев страны. Только имейте в виду, что если вы обманите, и за спиной будете вести свою политику, тогда будем крепко ссориться и еще вопрос, кто окажется сильней!

После этого Егоров снова начал рассыпаться в заверениях своих симпатий к Тухачевскому, заявив мне:

— Дружба наша с ним всерьез, что вопрос о подвохе исключен!

Так как я торопился на поезд, я уехал, а они остались вдвоем на квартире Егорова.

В конце 1936 года Егоров рассказал мне, что в соответствии с указаниями центра правых и учетом сил Тухачевского, он пошел на сближение с ним. В 1935 году он, Егоров, специально зашел в кабинет Тухачевского и когда поставил перед последним вопрос, будем ли мириться, Тухачевский отнесся этому предложению Егорова положительно, т. к. еще до этой встречи много раз добивался у Егорова прекращения борьбы против него и создания контакта в совместной антисоветской деятельности. Еще до этой встречи много раз добивался у Егорова прекращения борьбы против него и создания контакта в совместной антисоветской деятельности. Егоров, смеясь, говорил мне, что он даже несколько прихватнул и преувеличил силы нашей организации для того, чтобы создать себе больший авторитет у Тухачевского. Мне Егоров передал, что Тухачевский его, в свою очередь, проинформировал о составе и деятельности антисоветского военного заговора.

В конце 1936 года на квартире Егорова был организован банкет, на котором присутствовала большая группа лиц из высшего состава РККА. Так как Буденный Тухачевского ненавидел и Егоров всячески пытался безрезультатно их примирить, на банкете Буденного не было. К концу банкета Егоров пригласил в отдельную комнату меня, Тухачевского, Орлова, Уборевича, Ефимова и Левандовского, где мы обменялись мнениями о перспективах совместной антисоветской работы. Речь шла о том, что мы должны низовые наши организации слить воедино и что в выработке и в будущем осуществлений оперативного пораженческого плана надо координировать наши действия. Тухачевский, обращаясь ко мне, говорил:

— Главное даже не в составлении пораженческого частного плана, а в том, чтобы мы — будущие командующие фронтами и армиями, провели войну так, чтобы обеспечить поражение РККА. Помните, что единственное в этом спасение и перспектива на переход к власти в стране, т. к. иначе может придти момент, когда и до нас могут добраться.