Паутинка - [3]
За восемьдесят лет, со времен сооружения червоточины Пула, в него заглядывала лишь горстка «гостей». И никто из них не взял на себя труд походить по Плутону или Харону. Червоточина, сообразила Лвов, создавалась не в коммерческих целях, а как своего рода шутка: цепь, соединившая наконец все планеты Системы скоростным кольцом с Юпитером в центре.
Пристальное наблюдение утомило девушку. Она убедилась, что может определить местонахождение борозды, оставшейся на месте их падения, подняла скутер на милю над поверхностью и помчалась в сторону южной полярной шапки.
Гоб вызвала ее от границы:
— Кажется, я догадываюсь, что тут случилось, — тот сверхсветовой эффект, о котором я говорила. Лвов, ты слышала о волне Алькубьерре?[1]
Она скинула изображения на пульт Лвов — фотографии границы червоточины, схемы, графики.
— Нет. — Лвов, не обращая внимания на входящую информацию, сосредоточенно вела скутер. — Гоб, почему вообще червоточина потеряла стабильность? Каждый день по всей Солнечной системе совершаются сотни скоростных транзитных переходов.
— Червоточина — это щель в пространстве. Она по самой сути своей нестабильна. Горловина и устье держатся открытыми благодаря активным контурам обратной связи, которые задействуют некоторые проводки с необычными свойствами. Среди них — отрицательная энергетическая плотность, своего рода антигравитация, которая…
— Но эта дыра повела себя не так, как нужно.
— Возможно, ее недостаточно настроили. Присутствия массы флиттера в горловине оказалось достаточно, чтобы перегрузить червоточину. Если бы ею пользовались чаще, нестабильность могли бы обнаружить и устранить раньше…
Лвов летела над серовато-белым полем, в клубах аэрозольного тумана; голос Гоб звучал для нее шепотом, далеким и бессмысленным.
Восход на Плутоне.
Светило — крохотная точка, окутанная многослойными напластованиями перистых облаков. Солнце здесь кажется в тысячу раз более тусклым, чем на Земле, но ярче, чем любая планета на земных небесах.
Внутренняя система — лужица света вокруг Солнца, скошенный диск, такой маленький, что Лвов могла бы прикрыть его ладонью. А ведь в этом диске — сотни миллиардов людей, почти все человечество. Солнце не грело поднятую руку, но девушка увидела слабую тень, упавшую на лицевую пластину ее скафандра.
Азотная атмосфера динамична. В перигелии — ближайшей к солнцу точке орбиты Плутона — «воздух» растягивается до трех планетарных диаметров. Метан и другие летучие элементы присоединяются к более густому слою, поднимающемуся от поверхности. Затем, когда Плутон отойдет от Солнца и погрузится в свою двухсотлетнюю зиму, атмосфера вновь съежится.
Лвов страшно жалела о том, что у нее нет сейчас оборудования для анализа атмосферы; гибель приборов болью отдавалась в сердце.
Девушка летела над эффектной местностью: кратер Буи, плато Томбо, цепь Лоуэлла. По пути она все снимала.
Чуть погодя ее мир: Земля, информация, работа — показался далекой мерцающей абстракцией. Плутон был как загадочная слепая рыба, плывущая по своей двухвековой орбите, постепенно смыкающейся с личной орбитой Лвов. И меняющей ее, как подозревала девушка.
Через десять часов, после того как она покинула борозду, Лвов прибыла в точку, расположенную точно под Хароном, называемую Кристи.[2] Ее скутер свободно парил в слабой гравитации Плутона. Светило, сверкающая бриллиантовая искра, поднялось до середины неба. Харон висел прямо над головой Лвов туманным голубым диском в шесть раз больше видимой с Земли Луны. Половина освещенного шара была невидима Лвов и обращена к Солнцу.
Как и Луна, Харон является причиной «приливов и отливов» на своем родителе и с орбиты очень похож на Плутон. Но в отличие от Земли Плутон также связан со своим близнецом. Каждые шесть дней миры поворачиваются друг вокруг друга, постоянно находясь к «партнеру» лицом, словно двое вальсирующих. Плутон-Харон — единственная существенно важная система, в которой оба участника влияют друг на друга.
Поверхность Харона выглядела рябой, будто обметанной оспой. Лвов отрегулировала оптику лицевого щитка, увеличив изображение. Выемки по большей части казались глубокими и очень аккуратными.
Девушка передала это Гоб, по-прежнему пребывающей у границы.
— Люди Пула при постройке червоточины пользовались в основном материалом с Харона, — сообщила Гоб. — Харон — это всего лишь камень и водный лед. Добыть их просто, в особенности лед. Ничего не мешает: у Харона нет атмосферы или слоя азотного льда над водным. И гравитация там еще ниже.
Создатели червоточины добрались сюда на гигантском ненадежном GUT-корабле. Они подняли в космос лед и камень Харона и построили из них своеобразный четырехгранник, ставший границей раздела, «краем» червоточины. Одну границу оставили на орбите Плутона, а другую GUT-корабль с большим трудом отволок к Юпитеру, подзаправившись заодно все той же ледяной реактивной массой с Харона.
Такими вот грубыми средствами Майкл Пул и его люди открыли доступ в Солнечную систему.
— Клянусь реками Аида, они превратили Харон черт знает во что! — воскликнула Лвов. И почти увидела, как Гоб пожала плечами: ну и что?..
