Паутина - [11]

«Что сейчас будет?» – подумал он, представив, сколько неприятных слов придется выслушать ему по поводу своего опоздания. Оправдания с его стороны приниматься не будут. Поэтому Федор решил просто попросить прощения. Если она собирается стать его женой, то должна понять, оперативник не принадлежит себе. Только вот, захочет ли Даша с этим мириться?

Федор вздохнул. Что теперь о нем подумают Дашины родители. Уж им-то точно не нравится его профессия. И Дашина мать не переставала повторять дочери, указывая на ее неудачный выбор жениха.

– Лучше бы он был зубным врачом. Так хотя бы всегда при деньгах. Извини, Дашенька, но опер – это не профессия. А потом, ты знай, все эти опера, такие грубые люди. И твой Федор тоже такой, – высказала свое мнение будущая теща, когда Федор не пришел на день рождение невесты, потому что был на раскрытие очередного преступления.

Дашин отец дипломатично отмалчивался, хотя и ему не нравилось, что будущий зять – мент. В его службе он не видел перспективы, даже притом, что Туманов довольно известный сыщик.

Сегодня Даша собиралась представить Федора всей своей родне. Но Туманов не смог приехать к назначенному времени и дожидаться его Дашина родня не стала. Гости посидели и разъехались. А вместе с ними и Дашины родители. Не захотели видеть непутевого зятя.

Едва очутившись в прихожей, Федор бухнулся на колени перед Дашей, умоляя простить его за опоздание. Но она поняла его не так, или вообще не захотела понять.

– Не строй из себя клоуна, Туманов, – строго заметила на этот жест Даша, давая понять, что на прощенье ему рассчитывать не стоит. У нее тоже есть достоинство, а еще самолюбие, на которое намекнула мать перед уходом. А Туманов ее просто недооценивает.

– Прости, Даша. Ну, я не мог придти раньше. Честное слово.

– Честное слово? – она резко обернулась, отталкивая от себя протянутый букет. – Да чего стоит твое слово? Ты же обещал придти в шесть. Лично я, расцениваю обещание, как данное слово. Разве это не так?

Федор не стал рассказывать про убийство банкира Архангельского. Про то, сколько времени он потратил, беседуя с авторитетом Беловым, от которого ровным счетом ничего не добился. Зачем это все знать Даше. Она человек с чистой душой и не стоит окончательно омрачать девушке настроение в такой день. Пусть хоть у нее будет радость. Всю эту грязь он предпочитал оставлять за стенами своего кабинета, сбрасывая ее с себя, словно одежду и убирая, но не в шкаф, а в сейф в виде папок с уголовными делами.

Сейчас, глядя на Федора, Даше хотелось только одного – как можно скорей взять и вышвырнуть из своей квартиры это мерзкое создание с фамилией Туманов. Вышвырнуть, как что-то больше непригодное. Разве такой ей нужен человек, который не выполняет своих обещаний? Который может поступить столь безответственным образом, как это сделал Туманов? И чего стоит его прощенье вместе с букетом?

– Знаешь, кто ты? – произнесла Даша с обидой, не прикасаясь к цветам. Едва сдерживалась, чтоб не разрыдаться от жгучей обиды.

Федор был согласен на все, поэтому быстро сказал:

– Знаю. Я – дрянь. Швань. – Называя себя так, он хотел только одного, чтобы девушка побыстрее успокоилась и простила его. Но Федор недооценил ее характер.

Даша смахнула с глаз слезы, не забыв при этом покачать головой.

– Нет, мой дорогой. Ты не дрянь. И даже не швань. Ты гораздо хуже. И не трудись простаивать передо мной на коленях. Не будет тебе прощенья, – Она хотела добавить, уходи, но сдержалась и отвернулась к окну, чувствуя себя самой несчастной женщиной в мире. И с этим ничтожеством она связала свою жизнь. Нет, права мать по поводу того, чтобы Даша порвала с ним. Надо только набраться смелости. Решиться раз и бесповоротно.

– Даша, милая. Ну, так получилось. Сама знаешь, где я работаю. А мы там, между прочим, не пироги печем. – Федор попытался пошутить, но на Дашу это произвело обратный эффект. На этот раз она не сдержалась, и слова ее прозвучали хлестко:

– Да лучше бы ты пироги пек. По крайней мере, всегда сытым бы был. А то приходишь как голодный волк. Только зубами щелкаешь, чего бы сожрать.

Такое сравнение с хищником больно стегануло Федора по самолюбию. Зря она так. И про то, какой он голодный приходит к ней. Нашла чем упрекнуть.

Частенько Федор приходил и сразу садился за стол. А все это потому, что он слишком спешил к ней и не успевал, чтоб заскочить куда-нибудь и перекусить. Не думал, что дело дойдет до упреков.

– Успокойся, – сказал Федор, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. – Не надо истерик. Если ты хочешь, чтобы я ушел, так и скажи. И незачем называть меня волком. – Он подошел к столу, на котором посередине стояла большая хрустальная ваза с цветами. В нее Федор втиснул свой букет. И повернувшись, не говоря ни слова, направился в прихожую. Шел медленно, ожидал, что Даша позовет его и простит. Но она не позвала.

«Значит не судьба нам с ней», – грустно подумал он, уже очутившись за дверью. Вернуться самому? На это не хватало наглости. Да и зачем?

Лифт оказался свободным.

Спустившись, Федор вышел из подъезда, сунул руку в карман пиджака за сигаретами, но вместо пачки, достал бархатный футляр, в котором лежал золотой кулон в виде сердца на цепочке. Хотел сделать Даше подарок на счастье. И вот забыл, пока был у нее в квартире.