Паутина Судеб - [35]

– Это я и без тебя знаю. Сходи лучше переоденься, неизвестно, когда тот торговый человек захочет отправиться в путь.

– Если ты считаешь его настолько глупым, что он захочет ехать на ночь глядя, то могу сказать только одно: либо ты держишь торговых людей за совсем уж идиотов, которыми они вряд ли являются, иначе не были бы торговцами. Либо, – Данте сделал паузу, делая шаг в сторону за секунду до того, как дверь распахнулась и в горницу вошла улыбающаяся дриада, – ты зачем-то чересчур торопишься к своему наставнику.

– А у меня хорошие новости! – Ланнан поманила к себе девушку-разносчицу и попросила ее принести в горницу самовар с кипятком и испеченные с раннего утра пироги – идти в общий обеденный зал никому из нас не хотелось, да и поговорить было о чем, без желания отвлекаться на посторонние возгласы. – Нас берут в обоз, хотя от обоза там одно название – две телеги да одна подвода, торговец и четыре человека в сопровождение. Да и с оружием они знакомы постольку-поскольку, поэтому, когда я предложила хозяину услуги двоих магов с подмастерьем, он согласился с радостью. Да еще и приплатить в Ижене обещал, если мы его самого и товар в Маровой Лещине сбережем.

– Не вопрос, – хмыкнула я, украдкой потирая левую ладонь и в очередной раз убеждаясь, что онемение никуда не делось. Как не чувствовал мизинец ничего, так и не чувствует.

– Ев, кстати, как твоя рука? – вкрадчиво поинтересовалась Ланнан, наблюдая за моими манипуляциями. – Тебе полежать бы надо, отдохнуть…

– Не надо, наотдыхалась уже, – отмахнулась я, глядя на то, как две девушки-разносчицы накрывают на стол, ставят разогретый, пышущий жаром самовар на березовых углях, а потом приносят большое деревянное блюдо с подогретыми пирогами.

Замечательное у них тут обслуживание. Даже боюсь спрашивать у Данте, что и как он сказал местному корчмарю ночью, пока я спала, если с нас поутру начали сдувать пылинки и без вопросов предоставили пострадавшей, то есть мне, отдельный стол в горнице. Пока Ланнан разливала по деревянным кружкам душистый липовый отвар, добавляя по паре ложек темного гречишного меда, я помогала Ветру разбирать записки наставника. Он дошел до того места, где Лексей Вестников описывал Гномий Кряж, а эти страницы мало того что были исчерканы настолько неровным почерком, будто бы наставник писал, пристроив пергамент на колене, так еще и походная жизнь наложила на них свой отпечаток. Где-то чернила расплывались от капель не то дождя, не то отвара, в одном месте целое слово было смазано, но все же могло быть прочитано… В общем, от потрепанной книжицы мы с Ветром оторвались, только когда Ланнан без разговоров отобрала у нас «светоч знаний» и придвинула поближе кружки с ароматным настоем и блюдо с пирогами.

– Вам есть надо, а не с книжками возиться. По крайней мере, сейчас. Ева, тебе вообще надо усиленно питаться, чтобы побыстрее выздороветь, а будущему ведуну тем более, ему еще расти и расти.

Мы с Ветром подняли головы и, переглянувшись, дружно послали дриаду по извилистым тропкам к лесному царю, после чего с чувством выполненного долга вернулись к потрепанной книге. Впрочем, изучение дневника Лексея Вестникова не помешало нам слопать добрую половину пирогов с деревянного блюда, запивая их горячим отваром. Интересное дело, минут через двадцать меня начало клонить в сон с такой силой, что я справедливо заподозрила Ланнан в партизанской деятельности. То-то мне вкус отвара показался подозрительным – ведь наверняка дриада подсыпала туда сонного зелья, чтобы я хотя бы денек в постели полежала. А вот и не дождетесь! Я все же айранит, снотворное на меня действует слабее, чем на человека, а в чародейской сумке лежит хороший нейтрализатор. Только бы добраться… Я не могу спать сутки напролет…

Встать мне удалось, добрести до лестницы, пошатываясь, как пьяная, тоже, но на второй ступеньке я едва не упала. Господи, сколько же Ланнан вбухала сонного зелья в этот отвар?! Небось столько, что человек запросто мог бы заснуть и не проснуться…

Чьи-то руки подхватили меня, не давая упасть, а потом над ухом раздался приглушенный голос аватара:

– Еваника, поверь, это для твоего же блага. Тебе просто необходимо отдохнуть.

– В гробу… отдохну… – еле слышно пробормотала я, уже проваливаясь в сон.

Последняя мысль перед тем, как сознание окончательно заволокло пеленой дурмана, была о том, что утром мы можем опоздать…

Свеча на низенькой лавке уже сгорела до половины, украсив глиняную тарелку-подставку потеками ярко-желтого воска. Ставни были плотно закрыты, но я и так поняла, что на дворе ночь – слишком уж тихо, как за окном, так и внизу, в обеденном зале. Такая тишина бывает только в предрассветные часы, особенно в «волчий час», перед самым рассветом, когда ночь идет на убыль, но до третьих петухов еще минут сорок. Именно в «волчий час» нечисть наиболее активна, а не в полночь, как считают большинство людей. Незадолго до рассвета самый крепкий сон, часовым тяжелее всего не заснуть и выстоять смену. В «волчий час» волхвы проводят самые опасные обряды, а знахарки и гадалки получают наиболее точные предсказания на будущее.