Паутина обмана - [55]

Продолжая двигаться в сторону Часовни, Каэрита чувствовала, как внутри нарастает усталость, далеко выходящая за рамки просто физического истощения. Способ, которым она пробивала себе путь, требовал не меньше сил, чем исцеление больных и раненых. Он требовал также огромной сосредоточенности и невероятного расхода энергии. Долго так продолжаться не могло, и каждый новый невинный, которого она отбрасывала со своего пути, увеличивал ее изнеможение. Однако и остановиться она тоже не могла — по крайней мере, до тех пор, пока не прикончит всех, кого затронула порча.

По мере нарастания усталости Каэрита продвигалась вперед все медленнее, полностью сосредотачиваясь исключительно на очередном отрезке коридора, который открывался взгляду. Она смутно сознавала, что колокола звонят как-то иначе — громче, настойчивей, чем когда они сзывали охрану на защиту «Гласа», — но ей некогда было задумываться о том, что бы это значило. Она могло лишь двигаться вперед, как машина, продолжая кажущуюся бесконечной расправу с теми гвардейцами Куайсара, которых Зло успело подчинить своей воле.

И потом, внезапно, она оказалась в Часовне Старухи, и врагов больше не осталось. Даже те невинные солдаты, которых она убирала со своего пути, куда-то исчезли, и звон тревожных колоколов смолк, словно звук срезали ножом. Бой кончился, и неожиданно наступившая тишина воспринималась как потрясение.

Она остановилась, тяжело дыша и чувствуя, что вся взмокла от пота. Медленно опустила мечи, спрашивая себя, что произошло, куда подевались враги. Настороженно оглядываясь, зашагала по центральному проходу храма. Звук собственных шагов оглушал ее. И вдруг, совершенно неожиданно, огромные двери Часовни широко распахнулись — как раз в тот момент, когда она оказалась перед ними.

После полумрака коридоров, по которым Каэрита прокладывала свой путь, яркий утренний свет ослепил ее. А когда зрение восстановилось, она широко распахнула глаза, пораженная представшим ее взору совершенно невероятным зрелищем.

Могучий всадник слезал с чалого рысака. На нем была такая же темно-зеленая туника, как на ней, и в правой руке таким же голубым огнем мерцал меч. Она пристально следила за ним, пытаясь отупевшим от бесконечного сражения разумом осознать смысл этого внезапного, совершенно неожиданного появления. И тут он снял шлем. Остроконечные уши дрогнули, наклонились в сторону Каэриты, и, словно долгожданный гром, загремел звучный голос:

— Ну, Керри, нужно официальное приглашение или можно просто войти?

Она покачала головой, не веря своим глазам, и вышла наружу сквозь широко распахнутые двумя «девами войны» двери. За спиной Базела весь двор храма был запружен скакунами и их всадниками. Почти все всадники все еще сидели на конях, спешились только двое — барон Телиан из Бальтара и его брат Хатан стояли за спиной Базела.

— Базел, — даже для самой Каэриты голос ее прозвучал слишком спокойно, словно не было всей этой ужасной резни позади, — что ты делаешь здесь? И, ради Томанака, что ты — или вообще какой-нибудь градани — делаешь со скакуном?

— Ну, — ответил он, весело мерцая темными глазами, — всему виной письмо.

— Письмо? — Она снова недоуменно покачала головой. — Чепуха какая-то. Мое письмо прибудет в Бальтар не раньше чем через день-два.

— А кто, — добродушно спросил он, — вообще говорит о твоем письме? — Он в свою очередь покачал головой, с вызовом наклонив уши. — Оно было не от тебя, потому что, ясное дело, с чего бы ты стала просить о помощи, еще не нуждаясь в ней? Нет, письмо прислала Лиана.

— Лиана? — как попугай повторила Каэрита.

— Ну, да, — уже серьезнее продолжал Базел. — У нее возникли подозрения, еще когда ты только вернулась в Калатху из Талара. Она написала о них своей матери, однако после вашего разговора с ней, обеспокоившись еще больше, она написала Телиану и мне. Едва прочитав ее письмо, я сразу же понял, что должен как можно быстрее добраться до Куайсара. Не пойми меня неправильно, Керри, но соваться сюда в одиночку, без того, чтоб хотя бы мы с Брандарком прикрывали тебе спину, чертовски глупо по меркам градани.

— Это была моя работа. — Она оглянулась в поисках чего-то, обо что можно вытереть мечи.

Телиан без единого слова протянул ей тряпку — по-видимому, часть мундира гвардейца храма. Она не стала спрашивать, что произошло с его владельцем. Вместо этого просто с благодарностью кивнула и принялась вытирать клинки, продолжая во все глаза глядеть на Базела.

— Я и не спорю, — ответил он. — И все же думаю, что ты изрядно попортила бы мне шкуру, если бы я влез в такое дело, не спросив сначала тебя, не хочешь ли ты пойти со мной. Что, я не прав?

— Это другое… — начала она и оборвала сама себя, почувствовав как неубедительно звучит ее голос.

Базел и Телиан рассмеялись.

— В чем другое, а, Керри? — спросил новый, гораздо более звучный голос у Каэриты за спиной, и она резко обернулась.

Во дворе стоял сам Томанак. Все люди вокруг опустились на колени. Даже скакуны — их всадники уже спрыгнули на землю и присоединились к остальным — склонили гордые головы. Только Каэрита и Базел остались стоять, повернувшись к своему Богу, и он улыбнулся им.