Паутина - [115]

— Еще одна машина, — непринужденно сообщил он.

— Обернись, Барри.

Он обернулся и увидел, что я целюсь в него из пистолета.

— Ах ты, мразь, — проревел он.

— Положи оружие, Барри. Твои друзья внизу спят после тяжелого приступа нездорового веселья. А вторая машина — Дэмиена Наццаро. И довольно скоро здесь будет полиция.

— Ты не станешь стрелять. Ведь ты пришел поговорить со мной.

— Я узнал, что хотел.

Мой палец был на спусковом крючке, и я уже выбрал свободный ход. Удерживать курок на грани выстрела стоило неимоверных усилий, это вызывало судорогу в кисти.

— Ты этого не сделаешь, — пробормотал Дин с лукавой улыбочкой. — Я все о тебе знаю. Я знаю о Спиталфилдсе, и как ты там обосрался. Эта милая Дэвис рассказала мне все.

— Сейчас ты пойдешь со мной, Барри. Я позабочусь, чтобы Дэмиен Наццаро до тебя не добрался.

— Не нужна мне твоя помощь! — закричал он так громко, что эхо повторило его слова, потом заговорил быстро и напряженно: — Она мне не нужна, ты просто послушай. Прежде всего информации необходима свобода. Мне плевать, даже если я не получу деньги за «красную линию» — наказать Бута куда важнее. Я оставил дыры в сайтах, которые делал. Это позволит мне подключаться к ним в любое время, когда я захочу, и делать, что захочу. Эти сайты приносят тысячи долларов в час. Я загребу деньги, прежде чем кто-нибудь поймет, что происходит, и смоюсь.

— Я закрою эти сайты, придурок, — пообещал я.

— Не навсегда, — возразил он, небрежно поднял пистолет и выстрелил. Пуля попала мне в бок и сбила дыхание. Падая, я спустил курок, и выстрелил сам — непроизвольно. Второй выстрел Дина взметнул осколки бетона, которые попали мне в лицо, я отпрянул за колонну, резкая боль пронзила бок. Накатила слабость, кровь заливала рубашку спереди, брюки у пояса намокли. Я прокричал в эхо выстрелов:

— Стой, Барри!

Он, конечно, не остановился. Он бежал. Стрелял в меня на бегу, но всякий раз мазал. Я не отвечал. Грохнули воротца подъемника. Загудели моторы, остановились. Я сидел, вслушиваясь, изо всех сил пытаясь направить свои чувства на внешний мир. Три выстрела. Возможно, стреляли из машины Наццаро. А потом — лишь мягкий шелест пластиковых лент, колышущихся на теплом тропическом ветру.

Мне удалось подняться и я поволок онемевшую ногу туда, где лежал диск с записью. Я поднял его, убрал в карман, добрел до верстака и оперся. Дин попал выстрелом в свой ноутбук, но я полагал, что информация на жестком диске не пострадала.

Снаружи кто-то неистово расхохотался. Не иначе как открыли авто, где спали детектив Дэвис и стриженый. Несколько минут спустя голос Дэмиена Наццаро позвал меня.

— Я знаю, что вы там. Я поднимаюсь.

— Я бы не советовал, — прошептал я и выстрелил наобум во тьму.

— Вот сволочь! — раздался голос Наццаро. На это я ничего не ответил.

— Мне плевать! Я его накрыл!

— Тогда вали отсюда, — крикнул я. — Потому что скоро приедет полиция.

Раздались два выстрела, затем наступила долгая напряженная тишина, завершившаяся хлопаньем автомобильной дверцы и ревом мотора, во всю мощь пущенного на задний ход. Вскоре рев стих.

Прошло некоторое время. Я сидел на холодном бетоне в луже собственной крови. Тьму за окном разрезали синие вспышки полицейских мигалок. Загудел подъемник. Я вынул магазин из пистолета, бросил его в одну сторону, а сам пистолет — в другую, и стал дожидаться милосердия полиции.

36

Барри Дин был, конечно, мертв. Его застрелил Наццаро, которого арестовали несколько часов спустя при попытке бежать во Флориду на судне табачных контрабандистов. Теперь Наццаро должен предстать перед судом в Гаване за убийство Дина и его посредника Иснаги. Детектива Дэвис с дипломатическим скандалом депортировали из страны; надеюсь, что они с Дэвидом Варномом будут счастливы.

Я узнал все это от Маркоса Панамы на следующий же день. Он приехал в больницу следом за машиной «скорой помощи» и умудрился на минуту проникнуть ко мне в отделение неотложной хирургии. Я дал ему телефонный номер, поскольку был уверен, что мне предстоит умереть.

— Я дозвонился по тому номеру, — сказал он мне при следующей нашей встрече.

— Что она сказала?

— Она назвала тебя дураком. Как ты себя чувствуешь?

Врачи изъяли пулю из селезенки и удалили раздробленные ребра. Кожа непрерывно зудела под повязкой, туго стянувшей мне грудь.

— Лучше некуда, — ответил я. — А как насчет другого?

— Я счастлив, что ты отдал это мне, а не позволил забрать полиции.

— Информации необходима свобода.

— Ну, конечно, — серьезно проговорил Маркос. Он явился ко мне в изящном оливковом костюме и белой рубашке с открытым воротом. Выглядел он теперь на десять лет старше. — Ты не особенно похож на знакомых мне полицейских.

— Мне это твердят все кому не лень. Я начинаю склоняться к мысли, что это правда.

— Выпустить информацию на свободу — это храбрый поступок. Людям понравилось играть с камерами. Кроме того, у твоего правительства серьезные проблемы.

— Пока они не залатают дыру в АРЭСН.

— Говорят, что систему скоро отключат, чтобы заменить все чипы. Большая неприятность для компании, которая их произвела.

Я следил за новостями по телевизору в углу моей маленькой палаты. Там имелось несколько сотен каналов, большей частью местных либо из США, но был и новостной канал «Би-би-си уорлд сервис». Акции «Моботехнологии» резко упали. Шли разговоры о передаче компании государству, о правительственном расследовании. Энтони Бут предпочел отпустить на свободу убийцу Софи, чтобы спасти свое детище. И за это я вынес смертный приговор холодному, безразличному разуму.