Паутина - [10]

Такое совпадение в показаниях разных наблюдателей убеждало, что они не ошибаются. Золотов доложил обстановку начальству и получил приказ: принять все меры к тому, чтобы еще надежнее прикрыть дорогу в районе котловины, организовать активный поиск и ликвидацию парашютистов. Работа не малая. А тут еще дезертиры. Одно к одному. Вряд ли дезертиры успели уйти далеко. Да и есть ли им смысл уходить в глушь, где без отстрела диких животных не так-то просто раздобыть себе еду. Они наверняка будут держаться вблизи окрестных селений, в ближайших лесах, в которых пасется много домашнего скота. Пожалуй, новую группу организовывать не стоит да и людей для этого нет. Просто объединить в одну задачу поиск парашютистов и дезертиров. Но какова же все-таки задача сброшенных сюда гитлеровцев? Диверсия на Военно-Грузинской дороге? Проникновение в город Орджоникидзе и проведение там диверсионных актов? Пока Золотов не располагал никакой информацией о цели выброски в котловину вражеских парашютистов. Оставалось только строить предположения…

Иван Яковлевич спускался по узким извилистым улочкам села к центральной его части. «Маленькое село, дворов тридцать, — думал чекист, — а народ здесь самый разный: осетины, грузины, русские есть, ингуши. Просто удивительно. Ничего не попишешь — Кавказ», — философически подытожил свои размышления Золотов и был этим доволен, ибо слово «Кавказ» объясняло ему многое.

Военное утро села уже вступило в свои права. В некоторых дворах дымили ротные кухни, над домами витали вкусные запахи незатейливых солдатских блюд.

Военные части задерживались здесь ненадолго, одни уходили на переформирование в тыл, другие приходили, останавливались по пути к Орджоникидзе. Сельчане предоставляли им кров и помогали в обеспечении солдатских кухонь свежим мясом. Скота у горцев было много.

Золотов резко отступил к каменной ограде, когда из-за крутого поворота внезапно вывернулся трофейный мотоцикл с коляской. Сидевший за рулем человек в милицейской форме увидел чекиста и резко затормозил.

— Вы начальник особого отдела полка?! — спросил он.

— Проезжай, проезжай! — раздались крики позади мотоцикла.

Там стояли двое верховых в форме кавалеристов.

— Подождите меня здесь, — попросил Золотова лейтенант, что был за рулем мотоцикла. — Я мигом.

Ему пришлось ехать на самый край села, потому что только там он мог развернуться с мотоциклом.

— Меня послал за вами капитан госбезопасности Кобаев, — доложил лейтенант, лихо подкатив к Золотову. — Садитесь, пожалуйста.

Золотов сел в коляску. Кермена Бибоевича Кобаева, занимавшего в контрразведке фронта довольно высокую должность, Иван Яковлевич знал хорошо. Они давно дружили, вне служебной обстановки были друг с другом на «ты». Конечно, неожиданный приезд Кобаева был связан с предполагаемой выброской вражеских парашютистов.

— Что-то я тебя здесь раньше не встречал, лейтенант. Ты, наверное, из Орджоникидзе?

— Так точно, из Орджоникидзе. Лейтенант Пикаев из милиции. Мы уже получили ваше сообщение о пропавших бойцах, и меня послали к вам.

— Быстро работаете, приятно убедиться в этом. Только они не пропали, а дезертировали из части. Так что ты как раз вовремя со своим приездом.

— Должны подъехать еще два милиционера. Мы и предполагали, что это случай дезертирства.

Лейтенант замолчал. Мотоцикл, как отметил про себя Иван Яковлевич, вел он мастерски, что было нелегко на узеньких и кривых улочках села.

Немного продолговатое лицо Пикаева было сосредоточенным. Лейтенант сидел на мотоцикле, выпрямившись, чуть приподняв плечи, будто под ним был не мотоцикл, а горячий скакун и на Пикаеве не офицерская форма, а бурка всадника.

При въезде на сельскую площадь мотоцикл чуть было не врезался в пароконную упряжку, тащившую противотанковую пушку. На сей раз лейтенант поступил хитрее: он сдал немного назад и въехал в ближайший двор, освободив для лошадиной упряжки дорогу.

Ехали с остановками, потому что то и дело приходилось уступать дорогу военной технике. До самого штабного дома Золотов и лейтенант не сказали друг другу ни слова. Золотов думал о предстоящем разговоре с Кобаевым, а лейтенант не заговорил бы первым из-за своей стеснительности перед старшими по возрасту, по званию. Он считал для себя большой удачей, что именно его послали сюда на помощь особистам.

Начальство Пикаева не забыло, наверное, случай, который совсем недавно произошел в Орджоникидзе. Патрулируя с двумя милиционерами ночью на площади Штыба, Пикаев обратил внимание на мужчину, который быстро шел со стороны Чугунного моста. Что-то в нем показалось лейтенанту подозрительным, документы проверять он не стал, но, оставив за себя сержанта, незаметно пошел следом за мужчиной. Скоро тот свернул в проулок и зашел во двор. Пикаев остановил проезжавшую мимо него патрульную машину…

Человек, за которым шел Пикаев, оказался вражеским лазутчиком, пробравшимся в Орджоникидзе из-за линии фронта, а хозяин дома — темной личностью, содержателем притона, где за плату мог переночевать любой. Как враг вышел на этот притон, Пикаев так и не узнал. Задержанный сразу был передан куда следует.