Паутина Циолковского, или Первая одиссея «Мира» - [9]

Косовский кивнул и нервно сглотнул слюну.

— Но есть один старый космический постулат — если меняется все вокруг, а ты остаешься прежним, значит, на самом деле что-то произошло с тобой, а не со всем миром. Об этом немало писали фантасты. Со Вселенной ничего не произошло. Она есть. Там остались «Де Голль» и «Филадельфия» и, думаю, что они нас ищут.

— Значит, по-твоему, это не Вселенная. Не наша Вселенная?! Где же мы, по-твоему, черт возьми?! — почти закричал Косовский.

— Кажется, я знаю, где. Не надо кричать, Игорь — старший офицер флотилии должен уметь владеть собой. Всему свое время — я ничего не скрываю от тебя, просто хочу кое в чем еще раз убедиться. Я особенно должен быть внимателен к тому, что говорю, уже в силу своей должности. Я — командир и отвечаю за все лично! — напомнил Шестун.

— Извини, но мне ты мог бы и сказать, — ответил Косовский и посмотрел командиру в глаза.

Шестун откинулся на спинку кресла и некоторое время сидел молча. Затем резким движением принял прежнюю позу и сообщил:

— Через десять минут я скажу тебе все, что думаю, но вначале выслушаем данные, которые собрала Даша Рыбачук, она из лаборатории анализа излучений.

Командир нажал кнопку связи с лабораторией АИ и на экране появилось лицо красивой, черноволосой девушки, так хорошо знакомое Косовскому.

— Докладывай, Даша! — попросил Шестун.

— Согласно анализу данных реликтового излучения возраст Вселенной пять миллиардов лет. Но… Это, конечно… Невозможно… — по лицу девушки было хорошо заметно, что она явно обескуражена данными, полученными ею самой.

— Не волнуйся, все нормально, — Шестун улыбнулся странной улыбкой и быстро взглянул в сторону Косовского.

— Я проверяла пять раз. Но результат один и тот же — пять миллиардов лет. Я не понимаю, что происходит с приборами! — продолжала объяснять Рыбачук. — Все контрольные тесты выполняются и, вместе с тем, такой результат… Я не понимаю, что происходит.

— Успокойся, Даша — все нормально. Все и должно быть так, — мягко прервал ее Шестун.

— Что происходит, Андрей? Я ничего не понимаю! — от волнения девушка забыла о субординации и это здорово удивило Косовского, который не замечал раньше со стороны Рыбачук никаких вольностей.

Впрочем, командир вызывал к себе молодую лаборантку все же чаще других, кроме, разве что, самого Косовского и Мюррея.

— Офицер Рыбачук, отдыхайте. Я вам сообщу, в чем дело, но несколько позже, — сухо ответил Шестун, вновь мельком покосившись на Косовского, но затем неожиданно смягчился, словно ему стало стыдно за излишнюю жесткость, и добавил: — Даша, не волнуйся. Все будет хорошо. Я потом все объясню, а сейчас не могу. Отдыхай. Все идет по плану.

После сообщения Рыбачук Косовский ждал, что командир, наконец, скажет о своей точке зрения, но Шестун молчал, тщательно взвешивая каждое слово, которое он должен сказать своему помощнику. Наконец, когда Косовский окончательно потерял терпение и хотел было напомнить командиру о его намерении, Шестун пояснил:

— Похоже, Игорь, мы влипли таки в историю! Как ты думаешь, что означают показания приборов?

— Это не первые подобные показания. Ровным счетом ничего не означают. Мы не можем определить, где находимся, мы потеряли два корабля. Это уже не первый случай, когда все внутренние тесты показывают полную исправность системы, а в действительности показания совершенно нереальные.

— А если все приборы показывают все точно? — спросил командир и вновь загадочно улыбнулся.

— Тогда нет никаких маяков, нет знакомых нам звезд, вообще нет ничего знакомого, кроме, разве что, этих ошметков от Паутины Циолковского! — развел руками старший вахтенный офицер.

— Представим, что их действительно нет. Вокруг нас чужой мир. Чужой и… наш одновременно. Реликтовое излучение дает возраст в пять миллиардов лет. Возраст Земли — около шести миллиардов лет. Значит?

— Значит? Значит… — Косовский со страхом посмотрел на командира, передернувшись от ужаса очевидной догадки.

— Да, — кивнул Шестун, по выражению лица Косовского догадавшийся, что старший вахтенный офицер пришел к тому же выводу. — Мы в прошлом. Это наш мир и одновременно не наш. Мы не может отыскать ни одного маяка, потому что их еще нет. Нет Цивилизации, нет Союза, нет людей. Нет самой Земли, а на месте Солнца в лучшем случае еще только формируется протозвезда. Но, учитывая, что все это движется по отношению друг к другу, мы не можем ничего запеленговать. Мы в прошлом, Игорь! Наш мир еще не родился. И мы… еще не родились, хотя это очень странно звучит.

— Что же нам теперь делать, Андрей? Как мы вернемся назад? Можно ли вообще вернуться назад? — подавленно прошептал Косовский.

— Этого я не знаю, Игорь! Но в любом случае «Мир» остается военным разведывательным кораблем, а я — его командиром. Нам еще предстоит все проанализировать и попытаться осмыслить. Если мы попали в прошлое, то должна быть и дверь в будущее. Даже длиной в четыре миллиарда лет! — уверенно ответил Шестун, плотно сжав губы.

— Будем сообщать команде корабля? — спросил Косовский каким-то обреченным, потухшим голосом.

— Не смей раскисать, Игорь — и не такое видели!

— Такого не видели…