Пауки - [3]

Правдиво и убедительно изображены в «Пауках» быт и нравы крестьян Загорья, их темнота, отсталость, слепая привязанность к земле. И в то же время для Чипико крестьянская жизнь со всеми ее обычаями, восходящими порой к незапамятным временам родового строя, с ее повседневным трудом и непосредственной близостью к природе, подлинно поэтична. Полны поэзии и трогательные рождественские обряды, и хороводы, из которых юноши уводят своих суженых, и состязания парней в метании камней. Писатель глубоко народен и в выборе жизненного материала, и в средствах образной характеристики. Народное творчество подсказало писателю и центральную метафору романа — страшный образ ростовщической паутины проходит через всю книгу.

Одновременно с романом «Пауки» Чипико пишет драмы — «На границе» и «Воля народа». Пьесы отражали ширившееся в Далмации начала XX века недовольство политикой австрийских властей. Они были напечатаны в 1910 году. В это время писатель уже покинул Далмацию и переехал сначала в Сараево, где работал корреспондентом в различных газетах, а затем в Сербию, которую всегда считал своей второй родиной и с которой были связаны его мечты об освобождении и объединении сербского народа.

Во время Балканских войн Чипико едет на фронт военным корреспондентом. Начало первой мировой войны застает его в Константинополе в качестве корреспондента пресс-бюро Верховного командования сербской армии. Творчество военных лет составляют фронтовые записки, дневники — «Воспоминания о войне 1912 года», «Военный дневник» (1914), «Из дней войны» (1917), «Из салоникских боев» (1919). Все они объединены образом простого человека из народа, хлебороба, который является истинным вершителем войны. И в записках о войне Чипико — прежде всего социальный критик.

До конца жизни Чипико остается верен своему идеалу, стремясь приподняться над царством социального зла. Всем своим творчеством писатель безраздельно принадлежит демократическому искусству, а его строгий реализм в сочетании с поэтизацией природы и трудового человека пробуждает интерес к его произведениям и у современного читателя.

Ю. Беляева

ПАУКИ

Перевод И. ДОРБЫ

I

Накануне рождества в лавке газды Йово было оживленней, чем обычно. Из села привалили крестьяне, чтобы, воспользовавшись сочельником, попытать счастья: одни рассчитывали выкупить у хозяина отобранную за долги скотину, другие, победнее, набрать в лавке, что нужно к наступавшему празднику рождества Христова.

Хозяин сидит за письменным столом в конторе, отгороженной в большой лавке. Перед ним раскрыта толстенная торговая книга, он что-то разыскивает в ней — вероятно, счет кого-нибудь из должников, — не найдя, тянется за другой, поменьше, в которую должники занесены по алфавиту.

— Десять крон шестьдесят пара Войкану Вуичу, — доложил один из двух приказчиков, раскладывая запроданный товар на стойке.

— Гм! Войкану? — переспросил газда, поднимая голову. — Слушай, Войкан! — сказал он, глядя прямо в глаза стоявшему перед ним с сокрушенным видом пожилому сухопарому крестьянину, с длинными русыми волосами и впалыми, налитыми кровью глазами, — забираешь ты, словно из царской казны, а как расплачиваться, тебя не дозовешься. Негоже, брат, так!

— А что делать? Малых ребят полон дом… к тому же вы, слава богу, всегда можете взыскать, — вкрадчиво ответил Войкан.

— Знаю, что могу, да жалко тебя! Видишь, как раз тебя и разыскивал в книге; за минувший год набралось более ста шестидесяти крон, значит, сорок с лишним талеров, что наличными, что товаром из магазина.

— Слава богу, воля ваша.

— А что делать с волами, что пошли за долги? — перевел газда разговор на другое. — Собираешься выкупать?

— Нечем, хозяин, до осени, а осенью взыщи сколько пожелаешь. — И, осмелев, добавил: — Знаешь, милостивец, верни ты мне скотину, чтоб с голоду не околела!

Газда покосился на своего управителя Васо, низенького человечка со скуластым лицом, испещренным мелкими голубыми прожилками.

— Можно! — кивнул головой Васо, устремив куда-то в сторону маленькие черные глазки.

Газда, подсчитав долг, взял со стола бланк долгового обязательства и снова обратился к Войкану:

— Все как есть подсчитал. Со всеми издержками накопилось триста крон и восемьдесят пара, а проценты, как заведено, плета с талера.

Васо кивком головы пригласил двух стоявших в лавке горожан в качестве свидетелей для подписания обязательства. Один из них протянул перо Войкану, чтобы тот поставил крест, и оба расписались.

— Выдай ему товар, — приказал хозяин приказчику, — а их угости ракией! — и кивнул в сторону горожан.

Войкан растроганно, от всего сердца поблагодарил хозяина и, подбежав, поцеловал ему руку, радуясь, что заберет домой своих волов. Потом подошел к прилавку, наполнил торбу покупками и перекинул ее через плечо.

В эту минуту в магазин вошел Раде, сын Илии Смилянича, статный парень из самого подгорья. Не взглянув на приказчиков, он направился прямо к хозяину и протянул ему руку.

— Ты зачем пришел? — спросил газда. — Охота тебе в такой день спускаться в долину?

— Спустился вот… Пороху забыл купить…

— Только и всего?

— Ну да, надо же отпраздновать рождество!