Патроны не кончаются никогда, или Записки охотника на вампиров - [17]

Слева явился стенд с мобильными телефонами. Сотни, тысячи штук, каждый аппарат закреплен в особой ячейке, и, похоже, двух одинаковых не сыщешь. Перламутровые и алые, черные и золотистые, оттенков индиго, «кофе с молоком» и «мокрого асфальта» – от их многоцветья рябило в глазах. Экраны маленькие и побольше, кнопки и клавиши всех форм и размеров, поясные чехлы и цепочки, чтобы носить аппаратик на шее… Зачарованный этим зрелищем, я остановился, протянул руку, и тут же послышалось:

«Не для тебя».

– Посмотреть можно?

«Смотри».

Я вытянул трубку с экраном в половину корпуса. Клавиш под ним было немного: десять цифровых, две «включить»-«выключить» и еще одна, круглая красная. Включив аппарат, я ткнул в эту кнопку, и по экрану побежало: «Соке, Сокоро, Сомба, Сонгаи, Стиенг, Суахили, Суба…» И что бы это значило? Снова коснувшись красной кнопки, я остановился на загадочном «Сунвар» и набрал номер Влада.

О чудо – он возник передо мной на маленьком экранчике! Похоже, сидел в каком-то архиве и рылся в бумагах. Отложив лист, вытащил свой телефон, поднес к уху.

– Разуваев у аппарата.

– Это партнер. Как слышишь, Влад?

На его лице изобразилось недоумение.

– Петр?.. Голос вроде бы твой… А по-каковски ты чирикаешь?

– На языке сунвар, – сказал я и отключился. Потом уставился на трубку.

Ценная вещица! Транслятор на все языки, сколько их есть на Земле! Я бы от такого не отказался.

Лавка, будто подслушав эту мысль, повторила:

«Не для тебя. Иди дальше».

Лучше с ней не спорить, решил я и сунул чудо-телефон на место. Дьявол с ним! С кем мне разговаривать на языке сунвар, на суахили или, положим, на португальском?..

«Иди дальше», – поторопила Лавка.

Дальше тянулись шкафчики из палисандра, забитые изысканной косметикой и чем-то похожим на лекарства. Надписи были незнакомые, картинки не всегда понятные, но дух стоял такой, словно я гуляю среди роз, жасмина и сирени. Надо полагать, что снадобья в этих флакончиках и баночках годились для любых метаморфоз с губами и глазами, щеками, бровями и ресницами, не исключая, разумеется, подмышек и волос. Лосьоны и дезодоранты, кремы и помада, духи и туалетная вода, краска, тушь и лак, а при них – сопутствующие товары, кисточки, щипчики, пилочки… Любой куафер отдал бы годы жизни, чтобы попасть сюда и прихватить флакон-другой с чем-то чудодейственным. Но я куафером не был и потому ускорил шаг.

Не тут-то было!

«Стой, – скомандовала Лавка. – На третьей полке сверху – мазь в стеклянной баночке, в самой маленькой. Возьми ее».

На этой полке стояло два десятка банок с таблетками и мазями. В одной синие таблетки, в другой – зеленые, в третьей – желтые, а в четвертой – шарики-горошины, сиявшие ярче алмазов, так, что слепило глаза. Пузырек, что предназначался мне, был крохотный, величиной с наперсток. К нему прилагалась свернутая трубочкой бумажка – надо полагать, инструкция. Выложив подарок на ладонь, я спросил:

– Зачем это мне?

«Пригодится», – ответила Лавка.

Пригодится так пригодится. Я сунул пузырек в карман и поинтересовался:

– Чем-нибудь еще не одаришь, золотая рыбка? За мазь, конечно, благодарствую, но при моих занятиях особый марафет не нужен. Мне бы что покрепче да поострее.

«Что именно?»

– Кол осиновый, многоразовый, или меч-кладенец.

«Разбежался! – буркнула Лавка. – Шагай на выход, воин. Хватит с тебя ружья и мази».

Я и пошагал без возражений – не то здесь место, чтобы права качать да лишнее спрашивать. Вышел, огляделся, посмотрел на гаражи и сараи, на трех покойных кровососов, потом погладил ствол ружья. При явлении Лавки оно потеплело, но сейчас казалось мне ледяным. Тоже некий знак! Сосредоточившись, я ощутил слабую, очень слабую эманацию вампира. Эта ментальная нить казалась такой незаметной, что отыскать последнего ублюдка я бы, наверное, не смог, однако понял, что ниточка идет не от убитых мной, а от живого существа, что прячется где-то во дворах, в хаосе построек. Выходит, в стае не трое, а четверо?.. Но почему четвертый отделился?.. Так обычно не бывает, стая охотится скопом…

Запах был слаб, но преследовал меня по дороге к дому. Я понял, что вампир идет за мной.

Брат Пафнутий

Есть вампиры и вампиры. Первые – продукт людской молвы, фантазии писак, вторые – суровая реальность. Как не схожи эти два портрета! Поразительно! В моей библиотеке есть романы Брэма Стокера, Энн Райс, Мак-Каммона и прочих сочинителей, изображавших вампиров то властелинами тьмы и хищными злодеями, то жертвами печальных обстоятельств. Пользы от этих писаний не вижу, а вред несомненный, ибо о членах нергальего племени распространяются жуткие слухи – и об их существе, и о талантах и обличье. Если верить Стокеру, Дракула таков: острые белые зубы выдаются вперед, губы очень красны, тогда как лицо удивительно бледно, уши заостренные, ногти точно когти, на ладонях растут волосы, и пахнет от него могилой. Словом, законченный монстр – мимо в толпе не пройдешь, шарахнешься! Если бы так…

К сожалению, внешне они неотличимы от людей – если, конечно, не оскалятся, не раздавят в кулаке стакан или не взлетят по отвесной стене небоскреба. Молва приписывает им множество чудесных качеств: будто бы тени они не имеют, не отражаются в зеркалах, боятся солнечного света и почивают днем в гробу, в каком-нибудь сыром и мрачном подземелье. Враки и сказки, сказки и враки! Такие же, как их способность преображаться в волков и летучих мышей или неприязнь к серебру, кресту и чесноку. Хотел бы я увидеть крестоносца, который выйдет на вампиров со связкой чеснока! Жизнь его будет недолгой, до темного подъезда и иницианта, который поджидает там лохов и придурков. Нет, судари мои, не серебро и чеснок, а пуля и сталь – вот безотказные средства! Ну и, конечно, огнемет: белый фосфор и напалм куда как эффективнее, чем солнечные зайчики.