Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю - [2]

Несомненно, это яркий случай, когда недоразумение может привести к трагедии. Но если мы проанализируем историю детально, мы ясно увидим, как необходимость получить конкретный логичный ответ на вопрос, несводимый к одним лишь рассуждениям, например, доверие к партнеру, может привести к совершенно ошибочным выводам, даже если путь к ним кажется безупречно логичным.

Помимо трагического примера, который мы рассмотрели, в повседневной жизни почти каждого из нас думать и переосмысливать вещи, и, в частности, выбор, который необходимо сделать, является, пожалуй, наиболее частой проблемой, источником беспокойства, страданий, а часто собственного бессилия и неспособности строить отношения. В этом смысле мы можем сказать, что реальная психическая патология, возникающая из сомнения, – это только самая вершина гораздо больших трудностей, типичных для современного человека, который оказывается перед лицом острых критических решений или сталкивается с отсутствием определенности. Перефразируя название самого известного труда Фрейда, мы можем определить современное «мыслю, следовательно страдаю», как настоящую «психопатологию повседневной жизни».

Корни этого явления теряются в глубокой древности. Изначально именно природные элементы, физические и атмосферные явления указывали, как действовать, затем человек начал открывать свои собственные способности, принимая решения и глубже размышляя над своим выбором. История процесса, благодаря которому современный человек научился принимать решения с помощью логики и рациональности, долгая и трудоемкая, и до сих пор имеет множество пробелов в отношении таких терминов, как интеллект и способность рассуждать.

Помимо споров между эволюционистами, детерминистами и креационистами^[2], а также между психологами, философами, антропологами, биологами, этологами, то, по поводу чего пока ещё все они согласны, что современный человек в процессе умственного и практического прогресса развил иллюзию способности контролировать и управлять всем. Но, как это очевидно, в повседневной жизни, какими бы высокими ни были наши интеллектуальные, научные и технологические способности, которые продолжают расти, эта иллюзия рушится в прах перед лицом невозможности контролировать случай и, например, некоторые заболевания или многочисленные индивидуальные и социальные явления. По факту я могу проходить медицинские обследования, но это не уберегает меня от болезней. Точно так же, каким бы благоразумным ни было мое поведение, я никогда не устраню риск несчастных случаев.

Несмотря на эти очевидные вещи, наша архаичная потребность в безопасности заставляет нас искать утешения во внушающей доверие истине; поиск истины для современного человека, освободившегося от эзотерических и гадательных практик, проходит через познавательное развитие и рациональное мышление. Таким образом, картезианское «мыслю» становится главным инструментом в противостоянии собственной неуверенности и страхам. Однако, когда эта рациональность доводится до крайности, она превращается из ресурса в ограничение; это случается, когда вы пытаетесь применить её к явлениям, к которым ее применение не подходит, таким как иррациональные страхи, сомнения, противоречивые любовные отношения; это ситуации, в которых логика превращается в ловушку.

Может показаться слишком сильным утверждать, что сегодня мы наблюдаем, как современный человек, сталкиваясь с важными решениями, колеблется между двумя крайностями: с одной стороны, он обращается к сомнению и критическому мышлению для достижения конкретных выводов, с другой – к вере в провозглашенные истины: научные, идеологические или религиозные. Однако, взглянув внимательнее, можно заметить, что на самом деле обе эти позиции являются двумя сторонами одной медали или, если хотите, двумя крайностями, которые в конечном итоге соприкасаются друг с другом. Тот, кто делегирует свой выбор защищающей и обнадеживающей вере, должен будет иметь дело со своей собственной ответственностью, и наоборот, тому, кто хочет выбирать свободно, опираясь только на плоды собственного рационального мышления, придется иметь дело с критическими ситуациями, которые логика не может разрешить, полагаясь, таким образом, на решения далекие от рациональных.

Как пишет Сартр: «Мы не всегда делаем то, что хотим, но мы все равно несем ответственность за то, кто мы есть» (1932/2005). Помимо споров о науке или идеологии объектом, на котором необходимо сосредоточить наше внимание, становится изучение мыслительных процессов, которые приводят к выбору и решениям, а также изучение способов, которыми эти процессы могут развиваться в соответствии с их собственной внутренней логикой, от правильных до неправильных, от здоровых до нездоровых, от функциональных до дисфункциональных по своему назначению. Другими словами, речь идет об анализе того, как наша способность рассуждать и разрешать сомнения может вызвать риск возникновения еще более сложных проблем.

Философ и психиатр Жан-Этьен Эскироль утверждал, что в большинстве случаев то, что мы называем безумием, следует понимать как процесс, посредством которого «неправильные исходные посылки, развиваемые с убедительной логикой, приводят к ошибочным выводам» (Esquirol, 1805). Как мы далее постараемся рассмотреть, ход рационального мышления иногда приводит к критическим ситуациям, которые обезоруживают и приводят к «заблуждениям надежды» и даже обращению к вере. Как уже проясняет Ницше (1882/1971) в