Патография Пушкина - [3]

Для характеристики приведем отрывки писем современников:

Тургенев пишет Вяземскому 18.IX.1818 г.: "Сверчек (название Пушкина как члена Арзамаса) прыгает по бульвару и по б...,но при всем беспутном образе жизни его он кончает четвертую песнь поэмы. Если еще два или три, так дело в шляпе.

Первая... болезнь была и первой кормилицей его поэмы" (Остафьевск. Архив, ч. I, стр. 174).

"Старое пристало к новому и пришлось ему опять за поэму приниматься-радуется Вяземский-Венера пригвоздила его к постели" (Там же, стр. 191).

"Пушкин простудился, дожидаясь у дверей Б..., которая не пускала его в дождь к себе для того, чтобы не заразить его своей болезнью. Какая борьба великодушия любви и разврата". (Тургенев в письме от 1819 г. Там же стр. 253).

В одной из черновых тетрадей Пушкин кается в своих грехах и их последствиях таким образом

"Я стражду 8 дней

С лекарствами в желудке

С Меркурием в крови

С раскаяньем в рассудке".

В петербургский период (после окончания Лицея) психическое состояние Пушкина как нельзя ярче характеризуется как состояние резкого возбуждения. Возбуждение этого периода превосходит по интенсивности и, пожалуй, по деятельности все до сих пор бывшие приступы возбуждения юношеского периода. Этот период прерывается вскоре резкой депрессией.

В 1819 г. наступил приступ резкой меланхолии: в письмах к друзьям он говорит о полной апатии, об омертвелости духа, о недоступности каким бы то ни было впечатлениям; он пишет об утрате поэтического вдохновения:

"И ты, моя задумчивая лира,

Hайдешь ли вновь утраченные звуки".

Был ли этот приступ депрессии за этот петербургский период единственным или были еще такие приступы-мы не знаем, но вскоре наступает снова фаза возбуждения. Возбуждение настолько резкое, что Пушкин сталкивается всюду с окружающим из его среды. В связи с его скандальным и вызывающим поведением (связанным, несомненно, с его патологически возбужденной психикой) Пушкин высылается административно из Петербурга (возбудивши против себя тогдашнюю бюрократию) в распоряжение генерала Инзова, в Екатеринослав.

К этому времени приблизительно у Пушкина наступает новый более длительный период депрессии. За это время Пушкин не подавал о себе никаких вестей близким и друзьям до половины сентября месяца. Пушкин, обычно любивший делиться своими впечатлениями, вдруг чуть ли полгода не пишет. Что с ним случилось? Об этом мы можем судить по письму к брату Л. С. Пушкину, написанному в сентябре 1820 г:

"Милый брат, я виноват перед твоей дружбой, постараюсь изгладить вину мою длинным письмом и подробными рассказами. Hачинаю с яиц Леды. Приехав в Екатеринослав я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку по обыкновению5 . Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду без лекаря, за кружкой оледенелого лимонада. Сын его (ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги для меня вечно не забытые) предложил мне путешествие к Кавказским водам; лекарь, который с ним ехал, обещал меня в дороге не уморить. Инзов благословил меня в счастливый путь. Я лег в коляску больной, через неделю вылечился. Два месяца жил на Кавказе; воды были мне очень нужны и чрезвычайно помогли, особенно серные горячие...".

В другом письме к барону Дельвигу от 1824 г., описывая это свое путешествие на юг, он между прочим пишет:

"В Бахчисарай приехал я больной". Описывая далее развалины дворца и фонтана и проч., он тут же замечает:

"... но не тем в то время сердце полно было- лихорадка меня мучила...".

Итак эту "горячку" или "лихорадку", о которой говорит Пушкин, он "схватил по обыкновению", как он выражается в письме к брату. Мы знаем, что до этого в Петербурге он никакой такой лихорадкой, как мы бы могли думать о периодических приступах малярии или какой-либо другой инфекционной болезни и которая бы его трепала "по обыкновению" (значит периодически), он не страдал. Мы знаем, наоборот, что до высылки из Питера он был в сильно возбужденном нервном состоянии-вел разгульный образ жизни, натворил величайшие безумства, и поведение его вообще указывает, что он находился в ненормальном и сильно возбужденном состоянии, соответствующем маниакальному или гипоманиакальному.

Поведение его настолько ненормально, что заставляет тогдашнюю администрацию выслать его из Петербурга.

По-видимому, это возбуждение сменяется, ко времени высылки депрессивным приступом, сменившимся затем возбуждениями, называемыми Пушкиным "горячкой" или "лихорадкой". Депрессивный приступ этот, сопровождаемый глубоким упадком телесных и духовных сил, и затем возбуждением, по-видимому, он переживает не впервые, ибо он сам отмечает, что он наступил у него "по обыковению".

В эту же пору депрессии творчество Пушкина замирает и становится вдруг ему недоступно. Замечается резкий упадок творческих сил как никогда (такие приступы отсутствия творчества у Пушкина были неоднократно). Им овладевает то нравственное омертвение, когда психический тонус понижается настолько, что на южное великолепие картин природы он глядит со странным равнодушием, которому сам впоследствии удивляется. За четыре месяца этого периода (май-август 1820 г.) написаны им только две коротенькие элегии, носящие имя "Дориды" и незаконченный отрывок "Мне бой знаком, люблю я звук мечей", да еще эпиграммы на Аракчеева.