Пастырь Вселенной - [88]

* * *

Владимир опустошенно смотрел, как мимо него идут силлуриане, ведомые, будто скот на бойню. Владимир боялся увидеть среди них знакомое лицо. Но ведь бывают же иногда предчувствия — Володя знал, что сейчас он увидит Лайну. Это просто сделалось его навязчивой идеей. Он понимал, что это маловероятно, если вообще возможно, но он смотрел и смотрел на людей, которым оставалось быть собою считанные минуты, и совсем не удивился, нащупав взглядом знакомый профиль. Лайна, мрачно глядя под ноги, понуро брела среди ближайшего к Владимиру ряда колонны. Сомнений быть не могло — это была именно она. Владимир схватил за руку Лею и словно обжегся, натолкнувшись на черную броню комбинезона там, где он за долгие недели их общения привык встречать нежную податливость женской плоти. Лея обернулась, снимая с лица капюшон. Владимир сделал то же самое, расстегнув «молнию» камуфляжной куртки от лба до шеи, — Владимир и Лея сейчас остро чувствовали потребность видеть, ощущать друг друга.

Лея четко отследила момент болезненного изменения выражения Володиных глаз, наполнившихся вдруг острой личной болью, и, схватив его за руку, спросила вымученным шепотом:

— Ну, что с тобой? Нервы или что серьезнее?

— Серьезнее, — опустошенно выдохнул Володя. — Похоже, нам придется кое-кого спасать.

— Ты что, с ума сошел? — серьезно спросила Володю Лея.

— Понимаешь, среди них человек, который спас мне жизнь, — отозвался Володя.

— Не человек, а силлурианин, — поправила Лея. Однако ее поправка осталась без ответа, и она продолжала: — Ты что, не понимаешь, что мы для него не можем сделать вообще ничего, даже при всем желании.

— Для нее, — откликнулся Володя.

— Ах, еще и для нее, — насмешливо-раздраженным и тоном ответила девушка. — Это по-русски называется «наш пострел везде поспел», верно?

Владимир сам испугался накрывшей его волны холодного гнева в адрес Леи, вполне закономерно ровновившей его, и попытался ответить ей спокойно и рассудительно.

— Милая, понимаешь… — начал он. — Эта девушка была инструктором в нашем отряде по уничтожению сквирлов. Если бы не она, я бы погиб.

Владимир имел в виду эпизод с Ринитом, покоренным чарами королевы сквирлов. Лея же, в свою очередь, насмешливым жестом указала на дорогу и сказала:

— Ты что, правда не понял, что если бы не такие, как она, то твоя слаборазвитая Земля не ввязалась бы в противостояние великих цивилизаций и была бы сейчас свободна; что такие, как эта твоя спасительница, и напустили своих зверей на твою планету? Расслабься, ты ей ничего не должен, забудь о ней.

— Ты не понимаешь, — терпеливо продолжал гнуть свое Володя, — она же не виновата, что политики Силлура сыграли с нами такую гнусную шутку; она спасла меня, рискуя собой, и мне наплевать, какой она расы; мы должны сделать все, что зависит от нас, чтобы ее спасти…

— Уже мы? — с ехидцей в опустошенном новой проблемой голосе отозвалась Лея. А потом, не в силах сдерживать рвущийся наружу вопрос, выпалила: — Между вами что-нибудь было? Только честно, я не обижусь.

Владимир взглянул на горящее злобой лицо Леи и подумал: «Так я тебе и поверил, что не обидишься… Конечно, не обидишься — только убьешь на месте, без всяких обид». И сказал вслух:

— Ну, я же говорил тебе, что ты у меня первая. И единственная. Я же тебе не врал.

«Господи, — думал Володя, — в двадцати метрах от нас людей гонят страшно подумать куда, а у нас тут сцена как в бразильской „мыльной“ опере…» Лея, кажется, думала о чем-то похожем. Схватив Владимира за руку, она потащила его подальше от дороги и, резко повернув к нему свое лицо, гневно сказала:

— Знаешь, Володя, у вас на Земле все такие вруны, что выдумали даже уникальное какое-то, для цивилизованной Вселенной, понятие — «честное слово», будто соглашаясь заранее, что все остальные слова могут оказаться враньем. Так вот дай мне его, что у тебя с твоей «спасительницей» не было действительно ничего — ни ласк, ни поцелуев, а не только животного слияния.

— Ничего. Честное слово, — серьезно ответил Владимир.

— А ты понимаешь, что если ты просишь меня помочь тебе ее спасти, то ты становишься моим должником?

— Это как? — в недоумении спросил Володя.

— А так, — уже спокойно откликнулась Лея. — Сейчас я вхожу в твое положение по моей большой любви к тебе, а когда-нибудь, если мне, возможно, чего-нибудь ОЧЕНЬ надо будет, я напомню тебе, и ты войдешь в мое положение. Идет?

Владимир, надув щеки, задумался на мгновение, а потом вместе с воздухом выдохнул:

— Хорошо.

— Ладно, — недовольно пожала плечами Лея. — Тогда слушай. Я устройство хокс-центра хорошо знаю. И скажу сразу, что до операции ее отбить так же невозможно, как на вашем самолете долететь до Силлура, понял?

Владимир почувствовал, как внутри у него все холодеет. Он не знал, НАДО ли спасать Лайну после операции. Но потом, вспомнив свой разговор с Зубцовым в день расформирования отряда, тогда оба они изрядно набрались, и полковник разоткровенничался — сказал, что у них с Лайной еще ничего не было, что она девушка и после войны станет его настоящей женой. И, сопоставив это с тем, что молодых женщин будут хоксировать под сексуальных рабынь, понял, что НАДО. Даже если с Лайна после хокса превратится в живой памятник самой себе, как какое-нибудь чучело. Володя понял, что, может, спасать ее и не следует, но вот НЕ СПАСТИ ее он не может.