Пастырь Добрый - [295]

   Погасло солнышко — и темнота вокруг…

   И без тебя вся жизнь внезапно омертвела,

   Как в засуху, дождем не орошенный луг…

   К кому теперь идти в день скорби за советом?

   Кто успокоит нас, усталых и больных?

   Кто нежно одарит и лаской, и приветом,

   И укротит тоску среди невзгод лихих?

   К тебе, отцу, мы шли унылой вереницей,

   Неся недуг души и темную печаль,

   Как осенью туман, нависший над столицей, —

   От слова твоего она скрывалась вдаль!

   Погасло солнышко, не стало Алексея    Воистину отца и пастыря для нас,

   Который, нас любя и сердца не жалея,

   Отдавши нам его, безвременно погас!

II.

   Весенний вечер спустился на землю,

   На землю сумрачным крылом,

   Вокруг тебя народ молился,

   А ты уснул последним сном.

   Был полон храм твоим народом,

   И двор вмещал его с трудом,

   Собрались все, кто год за годом

   Твоей любовью был ведом.

   Собрались преданные братья

   И сестры храма твоего,

   Которым ты открыл объятья

   И ласку сердца своего.

   И свечи трепетно горели,

   И грустно, в тишине немой

   О вечной памяти мы пели

   С покорно–скорбною мольбой.

   Но не одна печаль лежала

   На лицах всех твоих друзей.

   В глазах уверенность сияла,

   Что жив отец наш Алексей!

   Не навсегда ты нас покинул,

   Уйдя лишь на короткий миг,

   Ты нас в молитвах не отринул,

   К твоим призывам не глухих.

   И мне казалось, что печальный,

   Но верный любящий народ,

   Не гимн покоя погребальный,

   «Христос воскресе!» запоет.

   Один лишь я одежды брачной,

   Идя к тебе, надеть не мог,

   «Зачем, зачем, — роптал я мрачно,

   Тебя так рано принял Бог».

   Я не успел с тобой проститься,

   Еще, еще в последний раз

   Твоей беседой насладиться,

   Улыбкой доброй ясных глаз!..

   Нависла полночь над столицей,

   Зажглися звезды в небесах,

   Народ печальной вереницей

   Все целовал любимый прах.

   И я со жгучими слезами

   Приник ко гробу, наконец,

   Где под густыми пеленами

   Почил духовный наш отец.

24.12.1923 (ст. ст.)

III.

   Давным–давно был век Нерона,

   В глуби столетий он угас,

   Но жив остался изверг трона

   В воспоминаньях и сейчас!

   Мы помним адское гоненье

   Его на первых христиан,

   За смерть которым и мученье

   Венец нетленный Богом дан.

   Мы видим страшную арену,

   И диких рвущихся зверей,

   И за одной другую смену

   Мужчин, и женщин, и детей.

   Мы видим кровь, мы слышим стоны,

   И рев зверей, и вопль толпы,

   Весь Колизей дрожит огромный,

   Дрожат и стены и столпы…

   Мы видим ночь на стогнах Рима,

   В садах же царских пир идет,

   Туда толпой необозримой

   Спешит скучающий народ.

   Как днем светло в садах роскошных:

   Вот христиане… Длинный ряд!..

   Как факелы, из рук безбожных

   Смолой облитые, горят!..

   Давно те годы миновали,

   Далеко в прошлое ушли,

   Когда лишь тело убивали,

   Убить же душу не могли!

   Иной на нас из тьмы кромешной

   Теперь ползет, крадется зверь,

   К душе озлобленной и грешной

   Он без ключа откроет дверь.

   И поселится в ней лукаво,

   Изгнав распятого Христа!

   И будет править он со славой

   Своим народом без креста,

   Забывшим светлое ученье,

   Страдальца Кроткого завет!..

   Зачем на веру нам гоненье?

   Ее погубит «культпросвет»!

   Святые книги уничтожит,

   В музей иконы унесет,

   Святых останки там же сложит,

   И дух, не тело, в нас убьет!

   И многих пастырей терпенье

   Во власть получит сатана:

   Иному ссылка, заточенье,

   И смерть иному суждена…

   Ты много лет, наш старец дивный,

   Душа с душой с народом жил,

   Он шел на голос твой призывный

   И горячо тебя любил.

   Но были чьей–то темной силой

   Пред недалекою могилой,

   Когда дни были сочтены,

   Твои уста заграждены…

   В ночь на 1, 5 и 16.1.1924 г. (ст. ст.)

IV.

   Ты умер, но твой дух пребудет

   Навеки с паствою твоей

   И вечно памятен ей будет

   Наш добрый пастырь Алексий!

   Холодный ветер пусть повеял,

   Пускай гнетут нас ночь и тьма,

 Ты семя доброе посеял

   И не страшна ему зима!

   И если злое царство зверя

   За грех народа Бог продлит,

   В твои молитвы свято веря,

   Он искушенья избежит.

   Твою могилку дорогую

   Не позабудет никогда,

   Снесет тебе всю грусть земную,

   Как и в минувшие года.

***

   Цинготные, изъеденные вшами,

   Сухарь обглоданный в руке,

   Встаете вы суровыми рядами

   И в святцах русских и в моей тоске.

   Вас хоронили запросто, без гроба,

   В убогих рясах, в том, в чем шли.

   Вас хоронили наши страх и злоба

   И черный ветер северной земли.

   В бараках душных, по дорогам Коми,

   На пристанях, под снегом и дождем,

   Как люди, плакали о детях и о доме,

   И падали, как люди, под крестом.

   Без имени, без чуда, в смертной дрожи,

   Оставлены в последний час,

   Но судит ваша смерть, как пламень Божий,

   И осуждает нас.

***

   Есть где–то далеко река на заре золотая,

   Там грузят барку подневольные милые руки.

   Над озером синим несутся гусиные стаи,

   Любовь возрастает в скорбях и в разлуке.

   Храм наш крепко заперт, заперт крепко,

   Светел, тих и прост.

   Пред иконами чернеют ленты крепа,

   Как в Великий пост.

   Благовещенскую чашу

   Ты поднял.

   Нищету и косность нашу

   Причащал.

   И опухший, маленький, горбатый,

   Он пошел в Нарым.

   Стань же, храм наш, райскою палатой