Пастухи на костылях - [58]

Вечерами, смотря по спутнику новости из России и сравнивая их с новостями о родине из других стран, Александр Павлович вычленял из потока общего вранья, недоговорок или проскочивших фраз правду и, как мог, передавал ее жене.

— Военные действия остановлены практически везде. Мятежники блокированы. Мирным жителям никто выход из городов не запрещает. Беспорядки и даже массовые прошли по городам Дальнего Востока и в Ростове. В Москве и Питере введены усиленные меры предосторожности. Все собрания грозящие вылиться в марши протеста и прочее просто разгоняются. Президент, выступая, заявил, что эта неделя будет посвящена исключительно налаживанию процесса мирных переговоров с недовольными согражданами. Он уже не говорит на них бандформирования и убийцы. Это хороший знак. Они пойдут на уступки. Готовят мнение общественное, чтобы правильно эти уступки восприняли. Министр финансов выступая сказал, что как только будет заключен договор, экономическая ситуация в стране быстро наладится. Он, конечно, врет насчет быстро наладится, но действительно, если основные очаги будут ликвидированы, то все начнет возвращаться на круги своя. Ведь не смотря на шум и вонь во всем мире потери страна понесла незначительные. Ну, скажем так, далекие от критических. Весь этот кризис это просто паника. Люди начнут успокаиваться, и все пойдет как прежде. Если в головы наших чиновников не взбредет нажиться на этом и они не устроят денежную реформу, мотивируя это борьбой с инфляцией.

— А что они собираются делать с мятежниками? — Спросила Анна Андреевна, озабоченная как бы и ее сына не причислили к ним.

Александр Павлович признался нехотя:

— Не знаю. Об этом молчат. Но если они собираются переговоры вести то уж, думаю, договорятся об амнистии.

— Какой же все-таки это ужас… — причитала, крепясь духом, Анна Андреевна.

— Нет, ужас был бы, если бы сбылись страхи Олежки. Он боялся, что полыхнет, как большевики разожгли когда-то. Да у нас круче, чем в той же Франции и Германии беспорядки бывают… но не смертельно.

— А он где сейчас? — спросила жена.

Александру Павловичу хватило духа признаться, что в отличие от них этот «любимый конкурент» остался в России.

Вечером того же дня Анна Андреевна решительно предупредила мужа, что если за несколько дней от Сергея не поступит вестей, она полетит в Россию. Ее супруг не решился интересоваться, как жена собирается пробиваться сквозь блокаду города к их сыну. Он только вздохнул, понимая, что отпуск накрылся и ехать придется вместе.

6.

Закончив работу над речью и отправив гонца к федералам Владимир, Илья и Сергей вышли во двор подышать воздухом и обдумать еще раз хоть и запоздало те или иные моменты. Владимир убежденный уже и Сергеем и Ильей что речь надо было делать именно такой, а не полной революционного и националистического пламени сдался и даже сам стал защищать ее перед товарищами.

— Все правильно. Правильно написали. Другое выступление они не пропустят ни за что. А так все чинно, правильно и логично. Пусть. Нам бы сейчас только выбраться из города нормально. А там, в случае чего, и настоящую революцию можно затеять.

— Тебе не надоело? — Спокойно спросил Илья.

— Нет, конечно! — возмутился Владимир. — Я убежден, что это хорошее начало. Это отличное начало. Как в тысяча девятьсот пятом году страна поняла, что она готова к вооруженному восстанию так и сейчас многие признают, что случись подобное они возьмут в руки оружие. Революция стала понятнее и ближе людям. А если бы мы не были здесь зажаты, как в банке и имели выход на других, то и сдаваться было бы не обязательно. Мы бы до Москвы дошли! Тут два часа на машине и ты в Москве.

— Ага, — усмехнулся Сергей, — а тебя там как раз танки кантемировской дивизии встретят. Они не только парады открывать умеют… да и таманцев бы на вас натравили.

— И корпус ВДВ. — Добавил резонно Илья.

— Плевать! — Резковато заявил «патриот». — С нами пойдет народ! Неужели они будут стрелять по нему?

Илья откровенно засмеялся:

— Будут! И танками давить будут. — Подумав немного, он сказал: — Я бы давил, если бы поступил приказ. У меня не было бы времени рассуждать о его преступности. Что такое разъяренная толпа, я хорошо видел и знаю. Оглянуться не успеешь — захлестнет. А там пиши пропало.

— Армия должна защищать народ! — Чуть тише, но все с тем же пафосом говорил Владимир.

— Армия защищает государство. Государство, как аппарат должно защищать народ. Оно для этого и существует. — Говорил совершенно спокойно Илья.

— А если государство начало просто эксплуатировать народ?! Если оно высасывает из него все соки? Если оно собственный народ держит в наркотическом дурмане? Если в стране собственный народ просто нещадно грабится? — Требовательно спрашивал Владимир у товарищей.

— А где-то и когда-то было по-другому? — вставил свои «пять копеек» Сергей с насмешливой улыбкой.

— И что? Терпеть? Смириться? — возмущался молодой радикал.

Илья, поглядев на возвращающихся с постов бойцов, сказал немного задумчиво:

— Нет, наверное. Но я не теоретик социального государства. И я не знаю ответов на этот вопрос. Я не знаю, как заставить чиновника пусть не любить, но уважать тех, кого он обязан тупо обслуживать. Это его работа. Как у официанта. «Чего желаете?» и не больше. А уже потом он смотрит, есть такое блюдо, а если нет, то есть ли возможность его приготовить и не отравить самого посетителя или других. На втором плане уже стоит прямая защита государственного строя и выполнение своих прямых обязанностей. На третьем стоит безопасность общества в целом… Это я так понимаю. Хотя я могу и ошибаться.