Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года - [150]

Маршалл Маклюэн

“Идем ко дну. Настроение бодрое”. Юрий Алексеевич имел репутацию человека неунывающего и на вопросы из серии “как дела” рапортовал обыкновенно именно таким образом [1]; несмотря на угнетающие мысли о содержимом черных бочек[85], мы также не собираемся заканчивать нашу книгу в минорном тоне.

“Не обошлось в Павлодаре и без курьезов, связанных с Гагариным. После его полета в городском парке отдыха установили макет ракеты, на которой желающие имели возможность некоторое время кружить по заданному радиусу. Однажды ранним утром в эту ракету залез сторож, длинной жердью нажал на кнопку «пуск» и… поехал. Набравший скорость агрегат не позволил сторожу ни отключить его от энергосети, ни сойти на землю. Да и крик человека, попавшего в беду, ни до кого не дошел. Так он и кружил, пока не пришли уборщицы. Жалкое зрелище они увидели. На вопрос, зачем взрослый мужчина так поступил, сторож ответил, что хотел понять, как себя чувствовал в полете Гагарин. С тех пор сторожа стали звать парковым космонавтом, а аттракцион не знал ни минуты простоя до глубокой осени” [2].

В октябре 1965 года все газеты мира написали о советском 66-летнем жителе Иркутска, пенсионере Алексее Поликарпове, который вышел из дому 12 апреля 1961 года и за пять с половиной лет пешком прошел по территории СССР расстояние в 24 800 миль – такое же, как Гагарин за полтора часа своего орбитального полета. Он побывал во всех союзных республиках, а в его путевых документах проставлено 3175 печатей местных органов власти [3]. И это только первые строчки длинного списка курьезных попыток несанкционированной имитации; факт тот, что, странным образом, подвиг Гагарина – в отличие от подвигов Матросова, Маресьева или Стаханова – вызывает неосознанное желание повторить его – даже и самым нелепым способом. (Даже автор этой книги начал свои окологагаринские исследования с того, что зачем-то поехал на Киржачский аэродром и прыгнул с парашютом. Та же мотивация – и тоже, надо полагать, “жалкое зрелище”.)

Зачем все эти люди делали это? Почему им захотелось самим почувствовать себя Гагариным? Почему им нравится Гагарин? Зачем вообще всем нам Гагарин, гагаринская биография?

Стандартные тексты о Гагарине-человеке (мы ведь понимаем, что, когда речь заходит о таких фигурах, как Гагарин, слово “биография” подразумевает сразу две вещи: биография человека и биография идеи) обычно исчерпываются попыткой ответить на вопрос “знаете, каким он парнем был”, и так как парнем он был о-го-го, то никаких других вопросов вроде бы и не возникает; однако ж кое-что важное теряется – а именно: знаете, каким парнем он мог быть?

12 апреля 1968 года Гагарин – давайте попробуем поэкспериментировать в жанре альтернативной истории; как и все шарлатаны, мы оправдываем себя тем, что всего лишь разворачиваем “наиболее вероятный сценарий”, – становится генерал-майором и в том же году, вместо Кузнецова, начальником Центра подготовки космонавтов. Советский Союз привыкает к 34-летнему “генералу Гагарину”, космонавту, чиновнику[86] и летчику. 20 июля 1969 года он выжимает из себя самую “гагаринскую” из своих улыбок и стоически поздравляет американцев с высадкой на Луну[87], одновременно объясняя соотечественникам, как будет выглядеть программа реванша – ведь раз Лунная Гонка проиграна, должна быть выиграна другая. Варианта два: облет пилотируемого космического корабля вокруг Солнца и/или – полет на Марс. Кремль недоволен его “чириканьем”, у них нет лишних денег на космос, однако неугомонный генерал Гагарин все время тюкает свое начальство – когда, когда, когда; и кому же тюкать, как не ему, – ведь это ему на Западе приходится уворачиваться от каверзных вопросов журналистов.

И одно дело отвечать на этот вопрос о космосе абстрактному народу, который вкладывал свои силы в этот чертов космос на протяжении целого десятилетия; и другое дело – конкретному Гагарину; как знать, хватило бы у начальства духу позакрывать все “бесперспективные” программы.

В 1970-е рост Гагарина продолжается – и как личности, и внутри иерархии. На момент смерти Брежнева, в 1982-м, ему еще нет пятидесяти. Заматеревший – набравший вес, подобрюзгший, мимикрировавший под образ кремлевского старца, – он становится министром обороны вместо умершего Устинова, возможно – председателем Верховного Совета СССР. Вряд ли он сам намеренно стремится делать политическую карьеру – скорее, сами обстоятельства, судьба подталкивают его в этом направлении; судьба, которая обшкуривает его, превращает в конструктивно мыслящего чиновника по самым особым поручениям. К 1985 году он входит в состав политбюро; да, компания, в которой он оказывается, выглядит не так эффектно, как блестящие молодые летчики образца 1960 года, – но и Гагарин уже не тот.

Он накопил калории и для этой миссии тоже; и потом, каким бы одобрительным ни было наше “о-го-го”, не стоит идеализировать Гагарина – судя по принимаемым им решениям и некоторым характеристикам, он был достаточно (достаточно – не значит, что весь исчерпывался этими характеристиками) простоват, вульгарен и циничен, чтобы чувствовать себя своим среди обживших трибуну мавзолея существ. С крестьянским происхождением, с партбилетом в 26 лет – он был из них, из этого круга; лауреата Нобелевской премии по экономике Канторовича или артиста Высоцкого в каракулевой шапке-“пирожке” не представишь, а Гагарина – с легкостью.