Пасхальные яйца - [7]
— Нет, этот документ я сам оглашу. Он мне дороже всего на свете. Потому как такой грех содержит, что все мои прегрешения детскими шалостями вам покажутся.
— Так, не томите, читайте! — вконец заинтригованный поторопил Глистопадов.
Лаврентий Павлович прокашлялся, поправил пенсне и торжественным голосом, будто на трибуне находится, прочитал следующий текст:
«Старшему уполномоченному НКВД товарищу Яну Яновичу Струминьшу заявление от кандидата в члены ВКП (б) жителя деревни Веселые Ключи колхозника Смирнова Андрея Никифоровича на жительницу нашей деревни Евдокию Прохорову. Как вы давали нам разъяснения, что надо усилить борьбу с кулацким элементом и выявлять их подпевал-подкулачников, которые стоят шлагбаумом на дороге к светлой жизни, то я, как полгода назад подавший заявление в сталинскую партию большевиков, а чтобы точно — через неделю после зимнего Николы, то есть 26 декабря, вам доношу, что в нашей деревне, как я уже указал, Веселые Ключи, ведет агитацию против колхозного строя Прохорова Евдокия. Хотя она и записалась вместе с отцом в колхоз, а мать у нее в прошлом годе померла, и трудодни вырабатывает, но по настроению и разговорам является чистым кулацким элементом, хотя лошади у них не было, только корова, и считались они как середняки. Эта Евдокия, когда корова вчерась подохла от нутряной болезни, говорила бабам, что корову ей жальче, чем весь колхоз, пропади он пропадом. А еще жалела она попа нашего батюшку Афанасия, которого за зловредную пропаганду, чтоб народ был вечно в темноте, как раз на Рождество, то есть 7 января, арестовал товарищ уполномоченный Свиридонов. Их же, попов, как вы правильно объясняли, согласно указаниям главного нашего безбожника товарища Емельяна Ярославского надо давить как клопов, а Прохорова Евдокия крест нательный носит, в чем я самолично убедился. Такому отсталому кулацкому элементу как Прохорова Евдокия не место в нашем колхозе, который прозывается славным именем боевого наркома товарища Ворошилова. К сему Андрей Никифорович Смирнов».
Подозреваю, что текст этого доноса был помощниками Лаврентия Павловича по литературной части для большей достоверности отредактирован и стилизован под простецкую народную речь, долженствующую убедить читателя, что слова идут от самого сердца. И все же изначальная подлинность документа сомнений не вызывала. Только что в нем особенного? Обыкновенный образчик человеческой низости и подлости. То, о чем я подумал, вслух выразил Глистопадов:
— Непонятно, Лаврентий Павлович, почему вы даете такую высокую оценку этому сочинению? Весьма банальный донос.
— Хе-хе-хе, — попеременно одна другой поглаживая пухлые свои ладошки, захихикал довольный Лаврентий Павлович. — Банальный, говорите? А вот положить бы его сейчас на те самые весы, убедились бы, какой он тяжести неподъемной…
— Так вам что, весы требуются? — радостно удивилась Маруся. — Погодьте чуток, я мигом обернусь.
И точно, мига не прошло, а она уже вернулась с весами — тяжеленными, облупленно-зелеными, с оловянными покореженными чашками, и тут же стала устанавливать их, что на покатой крыше казалось делом невозможным. Но Маруся сноровисто ворочала допотопный механизм, подкладывала под него какие-то кирпичики, дощечки, так что еще через миг чугунные клювики встали ровнехонько друг против друга.
— Как в аптеке будет, — удовлетворенно подытожила результаты своих трудов Маруся и сочла нужным пояснить. — А как вы про весы заговорили, я и вспомнила. Цветами-то я тут неподалеку торговала, а рядом овощная палатка, там Клавдия работала, ну, вроде, подружки мы стали, обедали вместе, она ко мне с доверием, показала на всякий случай, где ключ хоронит. Ну вот, я ейные весы и одолжила. Думаю, вы быстро управитесь.
— Что ж, весы, вижу, точные, — сказал Лаврентий Павлович, — так что можно приступать к эксперименту.
И он аккуратно положил донос Андрея Никифоровича Смирнова на ближнюю к себе чашку весов. Та резко осела до крайнего нижнего предела, будто поставили на нее пудовую гирю, а другая стремительно вознеслась вверх и жалобно задребезжала.
Лаврентий Павлович, победоносно улыбаясь, поглядывал на нас.
— Для чистоты эксперимента все-таки просил бы вас, Лаврентий Павлович, пояснить, в чем же заключена сила тяжести этого документа? — умоляюще произнес философ.
— У нас нет тайн от народа, — добродушно ответил Лаврентий Павлович. — Тяжесть этой бумажки объясняется очень просто. Написавший донос человек не просто обрек на мучения и смерть другого человека, обрек по своей воле, без всяких просьб и указаний свыше. Он предал Любовь — источник всего сущего в этом мире. Ведь Евдокия Прохорова, Дуся, Дунечка — как он ее называл в жаркие июльские ночи, наполненные дурманящим запахом свежего сена и убаюкивающим стрекотаньем кузнечиков, — она любила Андрея Смирнова и, не задумываясь, отдавала ему и тело и душу. Кстати, и крестик ее нательный обнаружил Андрей, когда поцарапал слегка подбородок, целуя ее жаждущие ласки груди…
Прерву на мгновение монолог Лаврентия Павловича, чтобы заметить, что патетика и сентиментальность, как правило, свойственны негодяям государственного масштаба. Дальше, надо признать, он несколько умерил пыл:
Простые житейские истории, окрашенные светлым и прекрасным чувством любви, рассказаны автором порой с грустью, а порой с лёгкой иронией.Двенадцать любовных историй, и каждая непохожа на другую.
Герои многих произведений Владислава Егорова — наши современники, «воспитанные» недавней эпохой застоя и показухи. Их деяния на поприще бюрократизма и головотяпства стали предметом пристального внимания писателя. Его творческую манеру отличают социальная значимость и злободневность, острота сатирического мышлении, парадоксальность сюжетных построений, широкий диапазон иронии — от добродушного юмора до едкого сарказма.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.