Пасха Красная - [28]

Иеромонаху Василию дано было встретиться с этим духом ада 18 апреля 1993 года. И была тогда в Оптиной Пасха красная.

Часть третья ПАСХА КРАСНАЯ

Пасхальная ночь

Местные жители вспоминают, как еще в недавние времена на Пасху по домам ходили отряды активистов и, шныряя по чужому жилью, как у себя дома, искали пасхальные яйца и куличи. Пойманных «с поличным» клеймили потом на собраниях, изгоняя с работы. Возможно, из-за этих утренних обысков в здешних краях вошло тогда в обычай справлять Пасху как Новый год. То есть поздно вечером в Страстную Субботу садились за праздничный стол, а после возлияний шли на Крестный ход.

Словом, работы для милиции на Пасху хватало. Но такой тяжелой Пасхи, как в 1993 году, в Оптиной еще не было — гудящий от разговоров переполненный храм и множество нетрезвых людей во дворе. А в 11 часов вечера, как установило потом следствие, в монастырь пришел убийца.

Рассказывает оптинский иконописец Мария Левистам:«В пасхальную ночь многие чувствовали непонятную тревогу. А мне все мерещилось, будто в храме стоит человек с ножом и готовится кинуться на батюшек. Я даже встала поближе к батюшкам, чтобы броситься ему наперерез. Подозрительность — это грех, и я покаялась в этом на исповеди. А батюшка говорит: „Мария, ты не на нож бросайся, а молись лучше“».

Запомнился случай. На амвоне у входа в алтарь стоял мальчик Сережа и невольно мешал служащим. В миру этот мальчик прислуживал в алтаре и теперь, стесненный толпой, жался поближе к алтарной двери. Инок Трофим, носивший записки в алтарь, постоянно наталкивался на него и, наконец, не выдержав спросил: «А ты чего здесь вертишься?» — «Думаю, — ответил мальчик, — можно ли мне войти в алтарь?» — «Нет, — сказал инок Трофим. — И чтобы я больше тебя здесь не видел». Мальчик очень удивился, когда инок Трофим разыскал его потом в переполненном храме и сказал виновато: «Прости меня, брат. Может, в последний раз на земле с тобой видимся, а я обидел тебя». Виделись они тогда на земле действительно в последний раз.

Инокиня Ирина и другие вспоминают, что в ту пасхальную ночь инок Ферапонт стоял не на своем обычном месте, но как встал у панихидного столика, так и застыл, потупясь, в молитвенной скорби. Инока теснили и толкали, но он не замечал ничего. Вспоминают, как некий подвыпивший человек попросил поставить свечу за упокой, пояснив, что у него сегодня умер родственник, а сам он, поскольку выпивши, касаться святыни не вправе. Свечу передали иноку Ферапонту. Он зажег ее и забылся, стоя с горящей свечой в руке. На инока оглядывались с недоумением, а он все стоял, опустив голову, с заупокойной свечой в руке. Наконец, перекрестившись, он поставил свечу на канун и пошел на свою последнюю в жизни исповедь.

Рассказывает иеромонах Д.: «За несколько часов до убийства во время пасхального богослужения у меня исповедовался инок Ферапонт. Я был тогда в страшном унынии — и уже готов был оставить монастырь, а после его исповеди вдруг стало как-то светло и радостно, будто это не он, а я сам поисповедовался: „Куда уходить, когда тут такие братья!..“ Так и вышло: он ушел, а я остался».

* * *

В свою последнюю пасхальную ночь о. Василий исповедовал до начала Крестного хода, а потом вышел на исповедь под утро — в конце литургии. Смиренный человек всегда неприметен, и об о. Василии лишь посмертно узнали, что он стяжал уже особую силу молитвы и, похоже, дар прозорливости. Исповеди у о. Василия оставили у многих необыкновенно сильное впечатление, и чтобы передать его, нарушим хронологию, рассказав не только об исповедях в ту последнюю ночь.

Рассказывает москвичка Е.Т.:«Отец Василий был прозорлив, и за несколько часов до убийства открыл мне исход одной тяготившей меня истории. История же была такая. Есть у меня друг юности, за которого в свое время я отказалась выйти замуж. „Назло“ мне он тут же женился на первой встречной женщине, но жить с ней не смог. Лишь много позже у него, наконец, появилась настоящая семья. И вот на Пасху 1993 года мой друг приехал в Оптину с пожертвованиями от своей организации. И при встрече рассказал, что он недавно пришел к вере, а жена у него неверующая, и он год назад ушел из семьи.

У него дома был конфликт, и от обиды на жену он предложил мне выйти за него замуж. Но я-то видела — мой друг тоскует о жене и своей маленькой дочке. Просто из гонора не хочет в том признаться и опять рвется что-то „доказать“.

Все это так удручало, что на исповедь к о. Василию я пришла почти в слезах. „Да, это серьезное искушение, — сказал батюшка. — Но если достойно его понести, все будет хорошо“. — „Помолитесь, батюшка“, — попросила я. Отец Василий молча отрешенно молился, а потом сказал просияв и с необыкновенной твердостью: „Все будет хорошо!“ Так оно и вышло.

Убийство на Пасху было таким потрясением, когда выжгло все наносное из чувств. И мой друг вернулся в семью, написав мне позже, что они с женой обвенчались, вместе ходят в церковь, а больше всех радуется их маленькая дочка, без конца повторяя: „Папа вернулся!“»

Рассказывает регент Ольга:«Перед Пасхой случилось такое искушение, что я была буквально выбита из колеи. На Пасху надо было петь на клиросе, и я хотела поисповедаться и причаститься в Страстную Субботу.