Пасека - [51]

– Ты не путай редьку с хреном. Машина, на которой он работает, выделена для охраны леса от пожаров. Он же может возникнуть в любую минуту. А водитель её погнал в районный центр по своим делам! Какими бы они ни были!.. У ребёнка его температура с вечера появилась, но родители день рождения друга отмечали. Вчера им некогда было, а днём всполошились, когда температура под сорок полезла! Я интересовался у доктора. Да и для больных есть скорая медицинская помощь. А у тебя? Другое дело! Мне специалистов задержать надо. Не хватает. Людей без диплома специалиста на инженерные должности брать приходится. Почему бы и не пойти тебе навстречу? Стройся! Значит, с Ломакиным стоять будешь? – перевёл разговор директор в другое русло. – Ну, да это ещё будет не скоро. В конце мая, в июне пчеловоды с пасеками в тайгу потянутся. Это правильно, что лесной билет пораньше оформили. Ваша пасека в полутора километрах от нашей будет, заходи. А могу и подвозить тебя на пасеку по пятницам. И обратно прихвачу. Скажешь.

– А у вас кто в компании?

– Казанцев, начальник цеха ширпотреба, и Шамбельский, пенсионер, лесником работал, он сторожит. Мы с Казанцевым тоже летом отпуск берём, в августе корнюем по красной ягоде. Кстати, я тебе обещал женьшень показать, возьму, поищешь свою удачу с нами.

– Спасибо, – подал руку Сергей и, попрощавшись, пошёл к беседке, где шутили, коротая время, дежурные лесники.

В форменном кителе лесной охраны степенной походкой вышел на крыльцо инженер охраны леса Фунтиков, с выправкой офицера, лет шестидесяти, высокого роста, суховатый, с проседью аккуратно подстриженных волос и ни о чём не говорящим взглядом. Сразу после увольнения по сокращению из армии он работал начальником ДОСААФ, затем, присмотревшись к работе в лесхозе, напросился на должность инженера охраны леса, в народе именуемого инспектором. Командным бархатистым голосом он объявил:

– Пожар в земфонде! Все в машину!

Первым заспешил под навес, где стояла пожарная машина, водитель Лобов, плотный мужчина лет сорока пяти приятной внешности, со светло-голубыми глазами, в клетчатой рубашке, сел в кабину красного вездехода ГАЗ-66, завёл двигатель. Фыркнув, тот заурчал.

Начальник пожарно-химической станции, радист по совместительству, он же секретарь партийной организации лесхоза, Каменный Анатолий Михайлович, в защитном костюме, грубовато покрикивал, чтобы лесники поторопились. Он выдал со склада пожарные грабли дежурному сторожу Стрельникову, тот подал их в открытую дверцу второй кабины лесникам Девадзе и Калинину, пристроился рядом с ними, хлопнул дверцей. Сергей, ответственный за тушение, хотел было сесть рядом с водителем, но передумал.

Машина, выехав из ворот усадьбы лесхоза, помчалась с сиреной к быстрой речке Кенцухе заправиться водой. Сергей прислушался к разговору: лесник Калинин, лет шестидесяти, гладко выбритый и подстриженный, лукаво балагурил.

– А зимой, значит, холодно тебе до ветру ходьить? – подтрунивал Девадзе.

– Конечно. Вот я жене и говорю: «Пришей мне варежку к гульфику на кальсоны». Ну и пошёл во двор со скотиной управляться. Заношу дрова в дом, чтобы на ночь печь затопить, складываю у топки и смотрю искоса, а моя пришивает шерстяную варежку к кальсонам. Подхожу к ней и ласково так благодарю: «Спасибо, родная, только как же я нужду справлять стану? Придётся и передок, и зад оголять на морозе, чтоб добраться». Сконфузилась, сидит, думает, в руках кальсоны вертит. «И что теперь делать?» – спрашивает, не сразу дошло до неё, что разыграл. «Пошутил, – говорю, – а ты и уши развесила». «Ну и зараза же ты, чёрт старый!» – и швырнула в меня кальсонами. «Сам теперь отпарывай. А я тут целый час мудрила, как приделать варежку – пришить большим пальцем вперёд или всю рукавичку приспособить, чтоб всё твоё хозяйство вошло!»

Лесники прыснули со смеху.

Машина въехала на берег реки, лесники протянули заборный шланг в воду, насос фыркнул и перестал работать.

– Опять двадцать пять, – спокойно произнёс Лобов, – на ремонт надо.

Прошедшей осенью завезли воду в котельную для отопления конторы, пожарной машине не хватило места в тёплом гараже, и её оставили зимовать на морозе. В насосе оставалось немного воды, он размёрзся, и боевая машина огнеборцев при всём своём грозном виде сейчас оказалась беспомощной, чтобы подвезти воду поближе к кромке пожара.

Начерпав в резиновые двухведёрные ранцевые опрыскиватели воды, лесники расселись по кабинам, водитель включил сирену. Подпрыгивая на камнях на берегу реки, машина выбралась на асфальт и заспешила за окраину посёлка в сторону ключа Тигрового, ориентируясь на дым.

Коротая время, Калинин балагурил.

– Случай со мной был. Поехал на рыбалку весной, живу в зимовье. Выхожу утром из туалета в трусах и тапочках, а передо мной медведица, здоровая такая, бурая, не выпускает из нужника пройти в зимовьё, на задних лапах стоит. Я назад, дверь закрыл, в щель высматриваю, минут пятнадцать думаю: «Как к зимовью проскочить за ружьём, шугануть её?» А она ждёт! «Ну, думаю, была не была, сколько ж так в прятки играть?» Выхожу, а она как-то миролюбиво себя ведёт, пробую её обойти – никаких признаков агрессии, словно с мольбой в глазах, только чего ей надо от меня – понять не могу. Я вправо обойти её – она тоже вправо, я влево – она тоже и заставляет как бы меня в сторону леса идти. «Ну, – думаю, – будь что будет, что-то этой мишке от меня надо, уже бы задрала насмерть, коли захотела». Я задом, задом, потом полубоком, полубоком, потом спиной к ней повернулся и, оглядываясь, боковым зрением посматриваю на неё, туда ли иду, куда она меня загоняет. Сбежать от неё – так догонит и задерёт. На дерево залезть – деревьев подходящих нет, да и долго ли там просидишь? Вижу – передо мной яма, а в ней медвежонок. «Понятно, – думаю, – чего от меня ей надо, да вот только дотронешься до дитя, так она и порвёт на куски. Кто её знает, что у неё на уме? Медведь – зверь непредсказуемый». Залез в яму, взял за шкурку медвежонка и выкинул, сижу, жду, что будет. С полчаса просидел, выглядываю из ямы: медведицы с медвежонком нет. Вылез я из той ямы – и что есть духу бегом в зимовьё.