Пасека - [21]

Виктор Кимович имел представление о Суворовском лесничестве лишь по документам лесоустройства, таксационным описаниям и картам. Место, выбранное им для сбора орехов, значилось как резерв Министерства обороны и представляло собой первозданную нетронутую тайгу с самым большим запасом древесины на гектар.

Для стоянки выбрали поляну на слиянии рек Правой и Левой Грушевой. Разгрузили прицеп, нарубили деревцев с ветками в виде рогаток, вбили в землю, на метровой высоте соорудили пол из жердей и застлали хвойником, сверху растянули и закрепили палатку за ближайшие деревья. Рядом соорудили стол, стульями стали чурки, напиленные бензопилой из усохшего кедра. Выкопали погребок под деревянный ящик из-под боеприпасов с плотной крышкой, сохранившийся со времен войны, заложили в него продукты, замаскировали мхом и привалили валежиной.

Помощники уехали. Звуки трактора стихли.

Тайга, обняв то тишиной, то дуновением ветра в хвое, то скрипом трущихся друг о друга ветвей деревьев, то стрёкотом птиц, то цоканьем бурундуков, приняла в свой дикий величественный мир крохотных людей.

Виктор, Сергей и Владимир пошли на берег реки и принесли ведро воды и камней в мешках, выложили из них площадку под костёр, развели огонь, повесили на треноге чайник, помыли руки, поливая друг другу из кружки.

– Пора бы и закусить, – Владимир достал каждому по банке рыбных консервов с яркой этикеткой и надписью «лосось».

– Так, мужики, – главный лесничий положил на стол вилки, нож для консервов, – разница в возрасте у нас с вами небольшая, я в отпуске, мы тут на равных, медведь в тайге хозяин, так что давайте друг к другу на «ты» и просто по имени. Владимир, – он кивнул на Вовку-бича, – старожил этих мест, за старшего будет, проводником.

– Какой там старожил, второй сезон тут, – заскромничал Стрельников.

– Возражения имеются? Нет. Принято единогласно, – главный лесничий, улыбаясь, поставил кружку на стол.

День в кедровой тайге, не тронутой рубками, горел осенними красками, легкий дым от костра рассеивался среди деревьев, окутывал лесников, сидевших за столом, добавляя аромат к чаю с лианой лимонника и отгоняя насекомых, летающих клещей, паразитирующих на изюбре.

– Сергей останется на биваке, – спокойно рассудил Владимир, – чурки на дрова переколоть, в штабель сложить, накрыть корой от кедра, пусть сохнут, месяц тут жить, ужин приготовить. А мы сходим и посмотрим, на каких склонах больше нападало шишек, и соберём, что удастся до темноты.

Сергей направился за водой к реке и, не доходя до берега, затаился у дерева, заметив, как оляпка ныряет в воду, доставая со дна мелких рачков и чилимов, ручейников. Пробежав по дну, она выныривала, словно маленькая уточка. Она была в несколько раз больше воробья, смолянисто-чёрного цвета. За умение плавать под водой её называют водяной курочкой. Она забавно выскакивала на камешек, отдохнув, снова и снова кидалась в воду и выныривала ниже по течению, чуть ли не у другого берега.

Тут Сергей зацепил о ветку ведром, оно звякнуло, нарушив тишину. Дернув хвостиком, курочка испуганно вспорхнула, полетела вниз по реке.

Резкий, ни с чем не сравнимый крик «крее…е…крее…е» заставил его вздрогнуть. Так кричит кедровка в минуты тревоги или опасности. Сергей почувствовал на себе чей-то взгляд, попытался определить, с какой стороны. Кто бы это мог быть, человек или зверь?..

Зачерпнув ведром воды, Сергей поспешил к палатке, где остался карабин. Так и хотелось крикнуть: «Эй, ты, человек, выходи, что тут делаешь? Шишковать пришёл? Так давай к нашему шалашу!» Размышляя, кто бы это мог быть, он развёл большой костёр, повесил над огнём два котелка. В одном приготовил картофель с тушёнкой из говядины, в другом вскипятил чай, налил себе и стал поджидать друзей. Алюминиевая кружка обжигала пальцы, он подул на кипяток, пахнущий лимонником.

«Это не мог быть человек, – подумал он, пробуя реально оценить обстановку, – если бы это были шишкари, уже бы подошли к биваку. Наверное, это тигрица. Зверь как привидение. Он может часами лежать где-нибудь на пригорке и наблюдать. Зачем? Почему? Это его тайна, манера поведения жить неспешно, как и подобает царю зверей… Нам, людям, не понять, о чём он сейчас думает и что предпримет… Впрочем, всё это мистика, показалось, наверно, от непривычки оставаться один на один с тайгой, – сделал Сергей вывод. – Но крик кедровки? Ладно, потом подумаем вместе, – решил он, – буду своих поджидать и дело делать: дров наколоть поболее, костёр поддерживать всю ночь придётся, зверь на огонь не пойдёт».

День догорал, густели сумерки, послышались голоса, и вскоре из-за деревьев появились лесники. У костра они высыпали из мешков шишки в одну кучу, остались довольны урожаем.

Виктор достал из рюкзака бутылку водки отметить отпуск, поставил на стол. Владимир занялся костром, тот вспыхнул искрами, добавив тепла возле палатки.

– Мне кажется, кто-то тут есть у реки, у меня такое ощущение, что за нами наблюдают.

– Кажется? Так перекрестись, – посмеялся Владимир.

– И что, по-твоему, зверь не может со стороны за нами наблюдать да подкараулить ночью, когда до ветру в кусты пойдёшь?