Парящий дракон. Том 2 - [16]

Дело в том, что, когда Бобо прибежал в театр, фильм еще крутился – кинооператор, сраженный шальной пулей, лежал на полу в своей будке. Он был жив, но не мог пошевелиться, экран превратился в лохмотья, но "Хор мальчиков" – или то, что там Дракон показывал вместо него – все еще мелькал на обрывках экрана и на пустой сцене за ним. И Бобо, который стоял на возвышении в темном кинозале, заполненном трупами, видел это.

7

Около десяти часов вечера Ронни заснула тяжелым, беспокойным сном. Бобо сидел на краю постели, ему не хотелось оставлять ее – от долгой иссушающей болезни лицо Ронни казалось полупрозрачным. Он осторожно дотронулся до ее рук и приподнял их: горячие, сухие и не тяжелее бабочки. Сидеть, держа руки Ронни в своих, в то время когда она спит, показалось Бобо несколько нарочитым; он осторожно положил их обратно на простыню. Потом пошел в ванную, смочил в холодной воде полотенце и, вернувшись к Ронни, осторожно протер ей лоб. Ронни что-то пробормотала сквозь сон, но не проснулась. Бобо осторожно приложил пальцы ко лбу, и ему показалось, что он уже не такой горячий.

Следить и ухаживать за больной, как обнаружил Бобо, было более изнурительным делом, чем работа полицейского. Он выслушал отчеты по прошедшим дежурствам, вернулся домой, ухаживал за Ронни и только сейчас почувствовал, что не спал уже тридцать шесть часов. Самым изнурительным во всем, думал Бобо, было беспрестанное волнение о состоянии Ронни, но, повозившись с нею в течение шести или семи часов, он буквально валился с ног и не чувствовал собственной спины. Сейчас он бы с удовольствием прилег рядом с ней, но Бобо не хотел рисковать, боясь разбудить ее.

Он присел рядом и, вновь взяв ее за руку, закрыл глаза. Потом он прошел через спальню к старому, завешенному одеждой стулу, сбросил все вещи на пол и уселся на него.

Он проснулся через несколько часов, не совсем понимая, что происходит, – он так сладко спал, что не сразу сообразил, что действительно заснул. Бобо пошевелился и почувствовал, как заныла спина; ноги в туго зашнурованных ботинках опухли. В противоположном конце комнаты Ронни провела рукой по лицу. Потом открыла глаза и увидела его.

– О, дорогой мой, ты остался со мной, – проговорила она. – Я так хочу пить.

– Сейчас. – Он резко поднялся со стула и принес из ванной стакан воды. – Как ты себя чувствуешь? Я думаю, что тебе надо несколько часов поспать.

Ронни согласно кивнула; она пила.

– Я чувствую себя лучше. Знаешь, я думаю, что даже могла бы что-нибудь съесть. Немного супа, ладно? Не будешь ли ты таким милым и не сделаешь ли мне немного?

– Я здесь именно для этого, – ответил он.

Вернувшись с тарелкой грибного супа, он присел на край постели и смотрел, как она почти полностью съела его. Возвращая ему тарелку, Ронни сладко зевнула:

– Ох, милый, прости. Бобо, по-моему, я могу проспать еще недели три.

Бобо в ответ улыбнулся.

– Который час? Около половины первого ночи? Бобо, почему бы тебе не пойти на встречу? Наверное, она немного позже началась, так что ты опоздаешь не больше чем на несколько минут. А я выключу свет и опять засну. Со мной все будет прекрасно, я обещаю.

– Что ж, может, я так и сделаю, – согласился Бобо.

***

Он не пошел прямо в театр Натмега, а, припарковав машину, решил зайти в отделение полиции. Театр располагался в нескольких шагах от городской стоянки, а Бобо интересовало, как проходит ночное дежурство. Еще несколько случаев поджога домов, очередное неизвестное тело найдено около дороги, старшеклассник пытался спрыгнуть с крыши собственного дома… Сегодня дежурит Мо Честер, он расскажет что-нибудь смешное о таинственности поступающих вечерних сообщений – Мо Честер всегда умел развеселить Бобо. К тому же Мо наверняка расстроен, что не сможет посмотреть картину и принять участие в увеселительной попойке, которая состоится после, особенно если учесть, что его брат все-таки смог туда пойти.

Бобо поднялся по ступенькам и толкнул массивную деревянную дверь. Он уже улыбался, предвидя возможный ответ Мо, удивленного его появлением.

– Эй, угадайте, кто пришел? – сказал он, несколько раз хлопнув в ладоши. – Принести вам немного пива из…

Он хотел сказать "театра", но отсутствие публики удержало его от шутки. Мо Честер не сидел за столом, с кислой улыбкой прижав к уху телефонную трубку. За столом никого не было. Ганс Маккон, напарник Мо, тоже куда-то подевался, и это было вдвойне странным. Бобо даже не мог припомнить, когда отделение оставалось совершенно пустым.

– Эй, – позвал Бобо, – что происходит? Честер? Вы с Гансом решили объявить забастовку?

Эти слова неслись в глубину отделения – как будто там кто-то был. Внезапно Бобо понял, что в помещении никого, кроме него, нет. Ему показалось, что он ощущает какой-то запах. Бобо в молчании стоял на пороге участка – сработал рефлекс, и он потянулся к тому месту на поясе, где должна была висеть кобура. В сознании громко зазвонили колокола опасности, и только дотронувшись до пояса, он понял, что он не в форме.

– Есть кто-нибудь? – прокричал он.

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Бобо подошел к столу и уже собрался наклониться, чтобы заглянуть за него. Звук телефонного звонка вызвал у Бобо состояние, которое называется "дежа вю". Он почувствовал, что такой, точно такой момент уже был когда-то в его жизни: ужас перед опустевшим отделением, пронзительная настойчивость телефона и он сам, застывший именно в таком положении, с поднятой над порогом ногой, еле удерживая равновесие.