Парящая для дракона - [50]

– Вы… – собиралась возмутиться я. – Ты…

Но продолжить мне не позволили – наклонившись, пробуя на вкус мои губы. Именно пробуя, иначе я никак не могла бы назвать это прикосновение и раскрытие, от которого закружилась голова. Впрочем, не только голова, во мне закружилось еще и пламя – узор над грудью полыхнул огненным островком. Я задохнулась от острой перемены чувств, когда ладонь Ландерстерга коснулась моей щеки, пальцы скользнули по скуле.

– В следующий раз мне придется перейти к более серьезным мерам, – хрипло сообщили мне в губы.

– В следующий раз? – моргая, переспросила я.

Губы горели. Не просто горели, они полыхали, особенно остро я это ощутила, когда он провел по ним пальцем.

– В следующий раз, когда соберешься мне выкать.

Стоя с контейнером в одной руке и с вилкой в другой, я моргнула еще раз.

– А у меня вилка, – сказала я.

– У меня тоже, – заявил Ландерстерг. – Мы остановились на имени.

Точно?

Определенно, это был самый странный поцелуй из всех, которые у меня были. Но для себя я решила, что выкать в ближайшее время точно не стоит. Поэтому положила вилку в контейнер, а контейнер вернула ему, и он закинул его в пакет.

– Имя, – напомнила я.

Стараясь не думать о том, что только что произошло, и об искусственном дыхании тоже.

– По-моему, отличный вариант.

Я взглянула на дракона, но он оставался невозмутим.

– Серьезно?

– Это твое.

Я хмыкнула и взяла стаканчик, который он мне протянул. Внутри оказался горячий чай с тонкой кислинкой лици и ароматным освежающим сиропом.

– Вкусно.

– Я рад.

Виари развернулась и поставила лапы мне на колени, явно намереваясь запрыгнуть мне на руки.

– По-моему, она замерзла.

– А ты?

– Немножко.

– Тогда возвращаемся.

Прежде чем я успела развернуться, Ландерстерг поставил пакет и стакан на скамейку, а после накинул на меня пальто. Самый нечестный прием из всех нечестных приемов, которые только можно представить: меня окутало запахом его парфюма, тем самым, который я тщетно пыталась угадать. А еще теплом – таким, от которого мозги окончательно отключаются и все мысли исключительно об искусственном дыхании и восстановительных процедурах.

– Так какая у вас туалетная вода? – уточнила я.

И зажала руками рот.

– У вас? – переспросил Ландерстерг.

– У тебя! – быстро выпаливаю я, а потом тыкаю в задравшую голову виари. – Но это не так важно, не хочешь, можешь не говорить. И вообще, нам домой пора, Гринни мерзнет.

– Гринни?

Нет, он что, правда думал, что я буду звать ее полным именем его лю…

Прежде чем «лю» мысленно превращается в продолжение слова, Ландерстерг оказывается на скамейке, а я – у него на руках. Колени – по обе стороны от его ног, и это даже выглядит неприлично, не говоря уже о чем-то большем. В эту минуту я понимаю, что в джинсах есть своя прелесть, потому что если бы на мне были юбка и чулки… м-да.

– Значит, Гринни, Лаура? – уточняет он, глядя мне в глаза.

От его взгляда и от этой властной силы, плещущейся под обманчивым спокойствием радужки, меня ведет. Настолько, что сейчас мне самой снова хочется податься вперед и повторить трюк, который я проделала во флайсе, когда мы летели из Ниргстенграффа. Правда, тогда у меня было оправдание: я перенервничала и устала, а сейчас…

Что я могу сказать в свое оправдание сейчас?

– Мы в общественном парке.

Да, это совершенно точно не тянет на оправдание.

– В этом общественном парке совершенно не наблюдается общественности. – Пальцы Ландерстерга скользят по моей спине. По куртке.

Но я чувствую их так, как если бы они касались обнаженной кожи.

– Я…

– Ты совершенно точно больше не захочешь называть меня на «вы», – сообщает он. – И когда я говорил о мерах, я не шутил.

Ответить мне просто-напросто не позволяют, потому что дракон касается моей кожи, а точнее, проводит ладонями по животу прямо под курткой. И под свитером. Это просто выбивает из меня воздух, тот самый, ледяной, который нас окружает и который дотрагивается до меня вместе с ним. В отличие от воздуха его ладони горячие, и сквозь них в меня втекает тепло.

Я дергаюсь, чтобы отстраниться, но отстраниться мне не позволяют: в глазах дракона вытягивается зрачок, и узор на груди отзывается таким же полубезумным жаром, который концентрируется между моих разведенных бедер. Пальцы сжимаются на его плечах, а потом его губы накрывают мои, и я падаю в поцелуй.

Вернее, во всю его звериную ярость, которая врывается в меня вместе с хриплым выдохом Ландерстерга и с которой я на него отзываюсь. Его ладони по-прежнему касаются моего живота, но чувство такое, что они касаются меня везде. Течение пламени сквозь них отзывается в каждой клеточке тела, и мне кажется, что харргалахт стал мной или я стала им.

А может быть, чистым пламенем. Дыхание сбивается, губы горят, и так же горит грудь, когда его пальцы касаются ставших жесткими и безумно чувствительными вершинок. Мне действительно кажется, что я сама становлюсь пламенем, что я чувствую его, как…

«Что ты знаешь о пламени драконов? О слиянии огней? О том, каково это – чувствовать чье-то пламя, как свое собственное?»

Воспоминание о встрече с Эллегрин ударяет в сознание, отбрасывая меня от него.

– Нет! – выдыхаю хрипло, отпрыгивая назад и чудом не падая на дорожку.