Паруса, разорванные в клочья - [123]

— Подпоры вон! — скомандовал главный строитель.

И громогласное, единодушное «ура» приветствовало шумный натиск великана. Скользя по бревнам, «Ингерманланд» вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее устремился к воде. Еще мгновение — и он в каскаде брызг закачался на волнах.

Гремел оркестр, утирали платками глаза флотские дамы, искренне жали друг другу руки офицеры и матросы.

Один из очевидцев этого достопамятного события впоследствии писал: «Не скоро смолк на берегу шумный восторг зрителей. Каждому наперерыв один перед другим хотелось взглянуть на богатыря, и сотни шлюпок мгновенно окружили его. Веселье и радость видны были на всех лицах — спуск был удачный. Весел был начальник нового корабля, радостны были мы, кому должно было совершить на нем первую кампанию».

Со спуском «Ингерманланда» команда перебралась на корабль. Работы меж тем продолжались: устанавливали мачты, грузили артиллерию и всевозможные припасы. Орудий приняли на борт не более двух десятков. Для плавания в мирное время этого было вполне достаточно. Остальные же пушки, в том числе и новейшие 68-фунтовые бомбические, надлежало получить в кронштадтских арсеналах по приходе к месту постоянного базирования.

Затем начались пробные выходы в море. Вместе с матросами и офицерами в этих плаваниях участвовали и соломбальские мастеровые во главе с полковником Ершовым. Главный строитель внимательно наблюдал, как ведет себя его детище на волне. Мастеровые же на месте устраняли обнаруженные недоделки.

Спустя несколько недель капитан Трескин мог с чистой совестью доложить командиру порта:

— «Ингерманланд» превосходен. На волну всходит легко. Не валок. На курсе устойчив. В управлении легок и маневрен. Все сработано превосходно!

Присутствовавший при разговоре полковник Ершов с показным равнодушием пожал плечами:

— Дело самое обычное. Строим для Отечества своего!

Вскоре корабль был готов к дальнему переходу. А так как обычно из судов, идущих на Балтику, формировался отдельный отряд, то начальником этого отряда, как старшего по званию и должности, морской министр определил командира «Ингерманланда». Помимо линейного корабля под начало Трескина поступили и два новостроенных транспорта — «Волга» и «Тверца».

Тогда же потянулись к Павлу Михайловичу и просители. Люди желали плыть в Кронштадт на борту линейного корабля. В этом не было ничего необычного. Морское плавание в летнее время, как правило, было не особенно продолжительным. К тому же при хорошей погоде оно гораздо приятнее, чем отупляющая тряска по разбитым российским дорогам. Имелась и еще одна, быть может, самая главная, причина. Военные моряки денег за провоз не брали, довольствуясь лишь небольшой суммой за питание из общего котла. Поездки же на перекладных для средней руки российского обывателя влетали в копеечку…

Практика перевоза пассажиров попутными военными судами в России существовала издавна. Кроме того, командир «Ингерманланда» брал на переход свою супругу. Вместе с Марьей Давыдовной решила отправиться морским путем и гостившая у Трескиных в Архангельске ее младшая сестра Лиза. Брал с собой жену и лейтенант Сверчков, решили не разлучаться с женой и сыном боцман Завьялов и некоторые другие. Так что пассажирам отказа не было.

Отъезжающие на «Ингерманланде» грузились на него за день до отхода. Долго перегружал со шлюпки на корабль чемоданы отставной полковник корпуса морской артиллерии Борисов. Старый служака отдал военному делу без малого тридцать лет, приняв крещение еще на славном Бородинском поле. Год назад ветеран вышел на пенсию подчистую и решил было доживать свой век в милом сердцу Архангельске, но случилось несчастье. Купаясь в Двине, утонула по нечаянности одна из его дочерей. Не выдержав горя, умерла жена. И старик остался один с двумя старшими дочерьми. Тогда-то, наверное, и решил полковник переменить место жительства. Слишком уж многое напоминало ему здесь о недавнем горе. А тут и случай представился: от своей престарелой тетки получил он небольшой домик в Петербурге. Думал-думал старик, ехать ему или нет, а потом решился. Поедем! К тому же и дочери на выданье, а в столице, глядишь, и женихов себе найдут по сердцу и с положением.

Прибытие на борт «Ингерманланда» семейства Борисовых вызвало среди корабельных офицеров заметное оживление. И было отчего! Дочери полковника Борисова были совершенные красавицы. С первой же минуты своего прибытия девушки оказались в центре внимания. Однако, снисходительно принимая знаки расположения всех офицеров, сами они выделяли из их числа лишь двоих — братьев Назимовых, бравых и обаятельных лейтенантов. И если Надежде нравился Петр, блиставший в корабельной кают-компании своим неистощимым остроумием, то Софье был более по душе скромный и даже немного застенчивый Евгений.

Уже перед самым отплытием Олимпиада Сверчкова призналась мужу, что ждет ребенка; но как ни отговаривал ее от морского путешествия Дмитрий, Олимпиада осталась непреклонной: еду с тобой — и все тут! Чтобы ей было легче перенести плавание, сопроводить решительную женщину вызвалась ее тетка Елизавета Андреевна. Помимо всего прочего, у тетушки нашлись кое-какие дела в столице, а чувствовавшей себя далеко не лучшим образом Олимпиаде такая помощь была как нельзя кстати. Разрешил Трескин взять с собой и мальчика Ваню Терентьева. Ваня отправлялся в столицу держать экзамен в штурманское училище. За мальчонку заступился корабельный штурман Воронин.