Парус надежды - [30]

— Нина, Нина, успокойся. Я здесь. У тебя был просто кошмар!

Девушка удивленно заморгала. Она покрылась потом, в голове ее все перепуталось. Статуи куда-то исчезли, рядом с ней был только Фредерико, который крепко обнимал ее. Он сидел на ее постели!

Она поняла, что ее лицо прижато к его мокрой рубашке. Ночной кошмар еще не настолько отступил, чтобы она могла говорить. Она что, кричала во сне?

Зато теперь она в безопасности. Фредерико здесь, и все хорошо. Нина прижалась к нему, ее сердце постепенно успокаивалось. Вдруг оно снова забилось быстрее, когда Нина почувствовала, как сердце Фредерико тоже застучало.

Она отстранилась и посмотрела на него. Фредерико был весь мокрый, как и статуи в ее кошмаре, но только он не дразнил ее. Его темные глаза смотрели мягко, на лице были написаны забота и одновременно облегчение. От дождя кудряшки его волос стали еще туже, и Нина едва сдержалась, чтобы не коснуться их пальцами. С того самого момента, когда она впервые увидела Фредерико, ей так страстно хотелось провести рукой по его волосам…

Когда дар речи вернулся к ней, ее голос звучал истерически:

— Это было ужасно! — воскликнула она, широко раскрыв свои огромные серые глаза. — Сюда пришли статуи, они пугали и дразнили меня и…

— Все хорошо, дорогая, это был только кошмар. Я не должен был оставлять тебя одну. — Его объятия стали еще крепче.

— У меня… у меня были те же сны, что я видела еще маленькой, — лихорадочно проговорила Нина. — Когда они сказали мне… я уже тогда знала, что я чужая… я была одна, совсем одна…

— Но теперь ты не одна, Нина. Я здесь. Здесь, с тобой.

Его глубокий голос звучал так искренне, что Нина наконец совсем проснулась. Она чуть потрясла опущенной головой. Господи, что она ему наговорила?!

— Со мной уже все в порядке, — пробормотала она, пытаясь выбраться из его рук, но Фредерико продолжал крепко держать ее.

— Еще нет. Я сейчас схожу вниз и принесу бренди. Это поможет тебе успокоиться. Подожди меня здесь, — твердо сказал Фредерико.

Он встал с кровати, и Нина едва удержалась, чтобы не схватить его за рукав. Ей пришлось напомнить себе, что она уже не ребенок.

Горящими глазами она смотрела, как Фредерико выходит из комнаты, затем измученно закрыла глаза и натянула до шеи простыню. Она оказалась дурой, обыкновенной дурой! И все из-за какого-то сна! Видимо, Фредерико вернулся домой, услышал ее крики, выругался и пришел к ней.

Нина решила, что она для Фредерико только обуза. Он, наверное, считает ее глупой и истеричной девицей, которая испугалась темноты… Он назвал ее «дорогая»!

Это правда? Теперь Нина уже сомневалась. Ведь тогда она еще не очнулась от кошмара. Но даже если Фредерико действительно назвал ее «дорогая», то он сделал это, разумеется, потому, что хотел успокоить бедную дурочку.

Вскоре вернулся Фредерико с графином бренди, двумя бокалами в руках и полотенцем на шее, на которое с его мокрых волос стекала вода. Нина окончательно пришла в себя. Она быстро проскользнула в ванную, умылась и сменила мокрую рубашку на футболку. Затем снова вернулась в кровать и села, опершись на подушки спиной. Она хотела извиниться перед ним.

— Прости, что доставила тебе столько хлопот. Просто в доме погас свет, началась гроза, и я немного запаниковала. После этой истории с Карло у меня, наверное, сдали нервы.

— А меня не было рядом, — прибавил Фредерико, наливая в бокалы золотистое бренди.

Нина взяла бокал и чуть улыбнулась.

— Ты здесь ни при чем. Ты имел полное право идти куда хочешь. Мне просто не повезло, что ты решил уйти именно сегодня, в грозу.

Фредерико, присев на край кровати, пристально посмотрел на нее.

— Я вовсе этого не хотел. Просто мне и в голову не пришло, что отчаянная молодая женщина, которая проехала всю Европу на попутных машинах, испугается, если останется в доме одна. К тому же я уверен, что, если бы мы расстались сегодня по-хорошему, то у тебя не было бы этого кошмара, — тихо закончил он.

Нина со смехом запротестовала:

— До чего же ты самоуверенный. Сегодня вечером я даже ни разу о тебе не вспомнила.

— Ты не умеешь врать, — насмешливо проговорил Фредерико.

Нина сделала большой глоток бренди, и оно обожгло ей горло. Она лихорадочно набрала воздух в грудь и хрипло сказала:

— Фредерико, если тебя мучает совесть из-за того, что ты оставил меня одну, то не стоит переживать.

— Меня мучает совесть вовсе не из-за того, что я оставил тебя одну, хотя я не должен был делать этого. Скорее из-за того, как я обошелся с тобой перед отъездом. Ты была права. Во мне говорит одно самолюбие, хотя… — Фредерико беспомощно пожал плечами. — Я и сам теперь до конца не понимаю причины своих поступков.

Нина подняла бровь.

— Наверное, ты просто уже давно не выступал в зале суда. — Она села, согнув ноги в коленях. В одной руке она небрежно держала почти пустой бокал. — Когда ты вернешься в Нью-Йорк, все пойдет по-прежнему, — чуть улыбаясь, сказала она. — Здесь у тебя просто мозги заскучали без работы.

Фредерико кивнул и улыбнулся.

— Знаешь, вот сейчас мне кажется, что я никогда не захочу вернуться туда, — мягко сказал он, глядя ей в глаза глубоким и многозначительным взглядом.