Парус любви - [11]

Долина была мирная, и Камарей и наследственные земли лордов Домиников не слишком-то изменились по прошествии шести веков. В истории этих мест, однако, не все протекало безмятежно, случались и кровопролития. Первый Доминик ступил на английскую землю в одиннадцатом столетии вместе с Бастардом Вильгельмом и его армией из Нормандии. В награду за свою верную службу герцогу Вильгельму, который вскоре был коронован и стал королем всей Англии, Роджер Доминик дс Камарей, рыцарь, прославившийся своей отвагой, был пожалован землями, принадлежавшими потерпевшему поражение нормандскому лорду.

В последующие столетня Доминики продолжали процветать, это процветание достигло своей высшей точки, когда Фрэнсис Доминик, девятый граф Карилстопский, за услуги, оказанные своему королю Генриху V в Столетней войне, был удостоен титула герцога Камарейского. Но во время войны Алой и Белой розы, когда два великих дома – Йоркский и Ланкастерский – сражались за трон Англии, судьба рода Домиников колебалась вместе с переменчивыми судьбами обеих воюющих сторон. На этот раз Доминикам удалось избежать гибели, и когда с воцарением дома Тюдоров в королевстве установился прочный мир, а затем настал золотой елизаветинский век, для Домиников вновь пришла пора процветания. Но свет обычно сменяется тьмой, и когда гражданская война залила кровью поля и луга сельской Англии, пятый герцог Камарейский, сражавшийся на стороне своего короля, Карла I, против Оливера Кромвеля, был захвачен в плен. После того как пуритане конфисковали их наследственный дом и поместье, а также отрубили герцогу голову, герцогиня Камарсйская и ее юный сын вместе с другими роялистскими семьями бежали в Голландию. В скором времени Карл I был публично обезглавлен перед Уайтхоллским дворцом, а его сын и наследник, Карл II, после неудачной попытки свергнуть протекторат и лорда-протектора Оливера Кромвеля вынужден был бежать в Европу. Для роялистов, которым удалось спасти свою жизнь, настали долгие годы ссылки. Вес это время они оплакивали погибших, конфискованные богатства и растоптанные наследственные владения.

С началом Реставрации, когда парламент восстановил монархию и Карл II с триумфом вернулся на родину, молодой герцог Камарейский вновь занял важное положение. Он возвратился в Англию вместе со своим королем и богатой женой-француженкой, которая помогла ему наполнить опустевшие семейные сундуки и отобрать Камарей у захватившего его пуританина.

С тех пор миновало целое столетие. Целых сто лет мирного существования, наполненных повседневными радостями и огорчениями, смягчили, казалось, даже каменные стены Камарея. В доме царило счастье, слышался веселый смех.

– Ээээ-й! – Дикий вопль разорвал безмятежную тишину сада, где в этот теплый день особенно сильно благоухали золотисто-желтые розы, а пчелы собирали нектар с лилий, окаймлявших выложенную щебнем дорожку.

Услышав этот душераздирающий вопль, молодой человек и девушка, увлеченные беседой на берегу поросшего водяными лилиями озера, сразу замолкли. Еще несколько мгновений назад эта пара представляла собой поистине идиллическое зрелище. Широкие приспущенные поля шелковой шляпы приятно затеняли безупречный профиль молодой девушки. На ее белоснежное плечо ниспадал длинный золотистый локон. Оборчатые рукава и широкий корсаж платья из голубого шелка были отделаны французскими кружевами; платье распахнулось впереди, и из-под него выглядывала узорчато расшитая бледно-розовая юбка. Плетеная корзинка с только что срезанным букетом, висевшая на руке у девушки, придавала еще большее очарование ее красоте; рядом с ней в ладно скроенном камзоле из светло-коричневой с золотыми краями ткани, в расшитом золотом жилете и бриджах стоял молодой джентльмен, ее друг, составлявший с ней красивую пару.

Но сейчас молодой человек смотрел, как раскачивается живая изгородь из кустов сирени, и его красивое лицо под напудренным париком выражало ужас.

– Что, черт побери, происходит? – как бы не доверяя собственным глазам, спросил он. Через кусты сирени продрался упитанный пегий пони с сидящим на нем мальчиком. Гнулись и прогибались ветки, копыта врезались в землю.

– Что за че... Будь осторожнее. Смотри вни... – начал он, по так и не договорил: мохнатое плечо крепкого шотландского пони отшвырнуло его в сторону, в то время как смеющийся всадник, держась за гриву, проскакал мимо.

Уэсли Лоутон, граф Рендейл, выбрался из озера. С его камзола капала вода, за ногу, обтянутую шелковым чулком, настойчиво цеплялись водяные лилии. Растерянность на лице графа быстро сменилась гневом, когда он, к величайшему своему удивлению, услышал смех своей спутницы.

Леди Ри Клэр Доминик стояла в безопасном отдалении от воды, и ее плечи тряслись от хохота. Она слишком хорошо знала Уэсли, чтобы оскорбить его предложением помощи. «Бедный Уэсли, до чего он обозлился», – подумала Ри Клэр, закусывая губы, чтобы сдержать смех.

– Ри Клэр, и вы еще смеетесь? Если бы я мог поймать этого дьяволенка, я бы... я бы свернул ему шею! – возмущался оскорбленный граф, осторожно поднимаясь по скользкому берегу. Повернувшись к Клэр лицом, он затряс ногой, пытаясь стряхнуть с нее цепкую лилию. – Извините, по это просто наглая выходка. Содрать бы с него штаны да хорошенько выдрать розгой, – пробурчал он и, стиснув зубы, добавил: – Я был бы признателен вам, Ри, если бы вы прекратили этот дьявольский хохот.