Партизаны третьей мировой - [23]
…С самого первого мгновения там, в отравленной газом деревне, на душе словно наступила зима. Понятное умом истинное положение вещей отторгалось моей инстинктивной внутренней сутью. В какой-то степени можно считать везением, что лицо досталось от рождения совершенно не выразительное. Мало кто из окружающих мог похвастаться, что вывел меня из себя, развеселил и увидел результат. Даже самому иногда бывает неудобно и приходится специально показывать людям мимикой, что да как. Внутри словно всё замерло, как будто реальный мир от меня отделили прозрачным стеклом. Все чувства спрятались, чтобы выжить пришлось заставлять себя действовать правильно, прикладывая огромные усилия для того, чтобы держать себя в руках и не завыть от безнадёги и тоски. Когда я был на Кавказе, всегда оставался уголок дома в душе. Непременным было чувство уверенности в том, что когда-нибудь срок службы подойдёт к концу и я окажусь там, где войны уже нет. Но похоже, фигуральное выражение: "каждый солдат приносит войну с собой", обрело реальный, кошмарно — абсурдный смысл. Война жившая внутри проросла, дала всходы и её споры рассеялись по квартире, району, городу и захватили всю страну. Так случилось по жизни, что выбирать профессию особо не пришлось: школа, два курса института, а потом только армия и война. Ничего другого я не умею и как правильно заметила бывшая супруга — горбатого только могила исправит. Сначала был вынужден учиться, потом просто понравилось. Но всегда и во всём, с раннего детства выработалась привычка до тонкостей знать любимое дело и всегда выходить победителем. Всегда. Так было оба раза во время обеих кавказских войн. Предательство бизнесменов, рулящих армейским начальством не мешало мне и сослуживцам по отдельному разведбатальону Н — ской мотострелковой бригады, до упора разбираться с врагом. Шли в поиск, часто без формального приказа и честно воевали, заслужив ненависть и даже некоторое уважение тамошних духов. Всё приходило к логическому завершению, всегда явно ощущалась черта, дойдя до которой становилось понятно — мы победили. Сейчас всё было иначе: враг оказался везде и те, кто заступил на службу после нас, либо оказались мертвы, либо метались в кольце окружения. Слышал, что по "ящику" народу пели про то, какие у нас мощные ракеты, да как нас боятся американцы и их союзники. В это охотно верю: страх подхлестнул врага вынашивать планы нападения и готовить вторжение. Именно страх и чёрная зависть явились причиной того, что может быть двух третей российских и не только городов и деревень уже не существует.
Думая обо всём этом, и оглядываясь назад, не представляю как я буду воевать практически в одиночку с целым миром, решившим подзатариться за счёт моей страны. Апатия, паника, страх и ненависть, словно в кривом зеркале пытались оттолкнуть, уничтожить те принципы, которые мне внушали с детства. С самой первой стычки с американцами и до сегодняшнего мгновения я ощущаю себя словно в дурном сне, который никак не хочет кончаться. Водоворот кошмаров кружит и сводит с ума, заставляя всплывать единственную мысль: надежды нет. Как это ни странно прозвучит, огромный мельничный жернов усталости повис на моей шее с того самого момента, как залп автоматической пушки вражеской БМП заставил вытолкнуть приятеля из машины и вновь взяться за привычное ремесло. Плёнка отчуждения не давала мне почувствовать бой ощутить его бешеный пульс, принять его радость и упоения. На губах был только горький вкус пепла усталости. Как я умудрился выжить и сохранить веру в себя этих людей, видимо, снова повезло. На этот раз воевать мне совсем не хотелось, мирная жизнь, робкие планы на обустройство домика где-нибудь в таёжной глуши и долгие часы молчания наедине с природой — вот чего желала душа. И уже через силу приходится носиться по буеракам и вновь убивать. Но на этот раз сознание отказывалось видеть ту самую черту, за которой всегда была победа. Пока что есть только клубящийся багровый туман неизвестности, а на долгом пути вперёд, каждый шаг с почти стопроцентной долей вероятности может стать последним. Но как и много раз до этого, вокруг меня снова оказались те, кто не хотел умирать. Путь эти люди не были ни родственниками ни друзьями, пусть оба они только полуобученный балласт. Но в каждом из них теплился крохотный огонёк надежды, который питали слабо тлеющие угли костра моей души. Но им это не известно: Михась и Варенуха пролили первую кровь, скоро, если всё сложится удачно я смогу их многому научить. А может быть, найдутся и другие, кто так же как и мы не желает покорно принимать уготовленную им захватчиками участь, вдохнув смертельный газ или сгореть заживо.
