Партизаны - [7]

— Кое-что скажу прямо сейчас. Выражаюсь более конкретно и ясно. Мои приказы вы должны выполнять беспрекословно. В случае неповиновения я либо покину вас еще в Италии, либо вышвырну за борт в Адриатике, либо мы расстанемся в Югославии. Не стану же я подвергать риску свое собственное дело из-за двух непослушных детишек, которые не в состоянии делать то, что им говорят.

— Непослушных детишек… — Михаэль сжал кулаки. — Вы не имеете права…

— Ошибаетесь, юноша, — вмешательство Лунца в беседу было внезапным и резким. — Майор Петерсен имеет полное право так говорить. Он сказал о летней прогулке по саду, а мог добавить — по детскому саду. Вы молоды, несведущи и самонадеянны. И неважно, присягали вы или нет, но теперь вы солдаты королевской армии Югославии. И как рядовые, обязаны подчиняться приказам своих офицеров.

Молодые люди ничего не возразили ни сейчас, ни даже тогда, когда Петерсен, пройдясь по комнате, проговорил:

— Кроме того, все мы знаем, как наказывают в военное время за неисполнение приказов.

Сидя в служебном автомобиле Лунца, майор вздохнул:

— Боюсь, нам не удалось достичь полного взаимопонимания. Когда мы их покидали, молодые люди пребывали в плохом настроении.

— Не беда, дело поправимое, — отозвался полковник. — Зеленые юнцы, избалованные. В придачу, аристократы. Фон Караяны. Это вам что-нибудь говорит? Фамилия, вроде бы, не югославская…

— Почти наверняка — родом из Словении, потомки австрийцев.

— Возможно и так, — сказал Лунц. — Очевидно лишь то, что они воспитывались в семействе, которое не привыкло исполнять чьи-либо приказы и кому-либо подчиняться. Тем более они не привыкли, чтобы с ними разговаривали в таком тоне, каким говорили вы.

— Полагаю, они быстро научатся этому, — усмехнулся Петерсен.

— Я тоже так полагаю, — промолвил полковник.

Спустя полчаса после возвращения майора в номер отеля «Сплендид» к нему присоединились Джордже и Алекс.

— По крайней мере, мы знаем их фамилию, — сказал Джордже.

— Фон Караян, — повторил Петерсен. — Что удалось выяснить вам?

— Служащий сказал, что не располагает сведениями, откуда гости прибыли. В отель их привез полковник. Клерк без колебаний сообщил номер комнаты, однако предупредил, что если мы желаем нанести визит, то он спросит у них разрешения, потом проводит нас до самых дверей и представит постояльцам. Тогда мы поинтересовались, какие комнаты примыкают к соседнему пустующему номеру. Оказалось это спальни. Наши вопросы иссякли, и мы ушли.

— Иначе говоря, вы напрасно потратили время.

— Нам не привыкать к несправедливости, Петер. Обойдя отель, мы с Алексом поднялись по пожарной лестнице и пробрались по узкому выступу, по очень узкому выступу. Это было чрезвычайно рискованно и опасно, особенно для такого пожилого человека, как я. Головокружительная высота!

— Да, — Петерсен был терпелив. Номер фон Караянов находился на втором этаже. — Что же дальше?

— Влезли на крошечный балкончик. Окна комнаты закрывали тюлевые занавески.

— Сквозь них можно было что-нибудь рассмотреть?

Толстяк кивнул.

— Сквозь занавески можно было великолепно видеть, а сквозь оконные стекла — великолепно слышать. Молодой человек передавал радиосообщение.

— Интересно. Едва ли неожиданно, однако… Азбука Морзе?

— Обычная речь.

— Что же он говорил?

— Я не понял. Очень короткое сообщение. К тому же, язык не европейский. Раньше я его никогда не слышал.

— Кто-нибудь видел вас на пожарной лестнице, выступе здания или балконе?

Джордже попытался изобразить обиду.

— Мой дорогой Петер! — вскричал он.

Майор остановил его взмахом руки.

Немногие могли обращаться к нему по имени, но немногие перед войной обучались в Белградском университете у весьма уважаемого и почтенного профессора Джордже, специализировавшемся на западноевропейских языках. Толстяк владел — не говорил, что владеет, а именно владел по меньшей мере дюжиной иностранных языков. Представление же оп имел о значительно большем количестве.

— Простите, простите, Джордже, — Петерсен оглядел обширные профессорские формы. — Хотя вы утверждаете, что вас никто не заметил, я убежден — к завтрашнему утру, а может быть, даже раньше, полковник Лунц будет знать, что вы и Алекс кружили по близости. Навряд ли его это смутит — от меня он не ожидает ничего другого. Однако полковник не узнает, что юный Михаэль фон Карали вскоре после нашего ухода бросился к рации и передал кому-то некую информацию. Хотелось бы мне знать, какую именно… Немного подумав, Джордже сказал:

— Алекс и я можем выяснить это на катере завтрашней ночью.

Петерсен помотал головой.

— Я обещал полковнику Лунцу доставить их целыми и невредимыми.

— Кто для нас этот полковник? — промолвил толстяк. — И что для него ваше обещание?

— Нам важно доставить этих людей невредимыми.

Джордже с досадой постучал себя по голове.

— Видимо, возрастное, — заметил он.

— Все в порядке, Джордже, — успокоил его Петерсен. — Нормальная профессорская рассеянность.

Глава 2

Полковник Лунц не предоставил в распоряжение Петерсена и его спутников ни почетного «хорха», ни хотя бы мало-мальски приличного автобуса. Они пересекали Италию в кузове обшарпанного грузовика с колесами из литой резины и полностью разбитыми рессорами. Крышей его служил брезент, натянутый на стальных обручах. Если учесть, что температура воздуха в горах была по-настоящему зимней, то поездку можно было в определенном смысле назвать замечательной. Ко всем перечисленным прелестям добавлялось зловоние выхлопных газов, смешивающихся с дымом вонючих сигар Джордже. Щадя обоняние попутчиков, толстяк уселся у заднего борта. В те редкие мгновения, когда он не курил, Джордже то и дело запускал руку в корзину, заполненную бутылками с пивом, которая стояла у его ног. Он держался бодро и казался абсолютно невосприимчивым к холоду. Впрочем, так оно и было — природа снабдила Джордже надежной теплозащитой.