Партизанской тропой - [9]

Полицай вытянулся, испуганно заморгал глазами и даже попытался угодливо улыбнуться. Должно быть предатель уже привык к подобному обращению со стороны своих хозяев. Разведчики поднялись на крыльцо и быстро зашагали по просторному коридору. Навстречу им попался еще один фашистский холуй с плеткой в руке.

— Где комендант? — строго спросил Роберт Кляйн.

— Пан комендант у себя, — с готовностью ответил полицай. — Пройдите по коридору направо.

Луценко рванул дверь — и разведчики оказались в приемной коменданта. Молодая женщина, сидевшая у дверей кабинета коменданта, растерянно вскочила, потом вдруг низко поклонилась и неловко пробормотала слова приветствия. Партизаны быстро миновали ее и вошли в кабинет. Козинский комендант за короткое время своей службы успел показать себя настоящим зверем. Он сам пытал и допрашивал арестованных, участвовал в расстрелах мирных советских граждан. По его приказу повешенных подпольщиков не разрешали снимать по нескольку дней. Вид повешенных, по мнению коменданта, должен был устрашать других, усмирять непокорных.

И вот разведчики в упор рассматривают свирепого коменданта. Он сидит за большим столом, низко опустив голову, что-то торопливо пишет. Не очередной ли приказ о пытках и расстрелах? Комендант лыс и толст, на воротник мундира накатывается багровая жирная складка. Руки партизан так и тянутся к пистолетам. Если бы не строгая партизанская дисциплина, фашист уже валялся бы с простреленной головой. Но этого делать нельзя.

— Руки вверх! — тихо скомандовал Луценко, и два пистолета взяли фашиста на прицел.

Комендант подскочил над столом, но тут же ноги его подкосились, и он тяжело рухнул в кресло. Лицо фашиста покрылось синими пятнами, он с усилием глотал воздух и не мог вымолвить ни одного слова. Но партизаны и не намерены были разговаривать с ним. Луценко вернулся к двери и закрыл ее на ключ. Потом вскрыл сейф и стал разбирать документы. В объемистой холщовой сумке поместились печати и переписка комендатуры, различные бланки и деньги, специально выпущенные немцами для оккупированных областей. Комендант с ужасом наблюдал за партизанами, и в глазах его угадывался тревожный вопрос: «Что же последует дальше?..».

— Вы пойдете с нами, — сказал Роберт Кляйн, — кричать и сопротивляться не советуем. Если выполните наши условия, сохраним жизнь.

План увода коменданта созрел мгновенно. Надо было убрать из приемной лишних свидетелей. Луценко запечатал какой-то пакет, надписал его и вышел в приемную. Он вручил пакет дежурившей там женщине и приказал:

— Быстро доставьте пану старосте.

Женщина торопливо сорвалась с места и почти бегом бросилась выполнять приказание. Луценко вернулся в кабинет. Здесь обезоруженный комендант стоял у стола и безропотно ждал приказаний.

— Когда выйдем из помещения, — сказал фашисту Луценко, — прикажите полицаю, чтобы он до вашего возвращения никого не пускал в комендатуру. Ясно?

— А я вернусь еще сюда, господа партизаны? — со слабой надеждой спросил комендант.

— Это будет зависеть от вас, — утешил его Кляйн. — Идем.

Комендант не заставил себя ждать. Он вышел из кабинета твердой походкой, но когда отдавал приказ полицаю, немного как-то замялся, и голос его прозвучал не совсем уверенно. Полицай забеспокоился, но Кляйн пригвоздил его к месту суровым взглядом. Партизаны быстро спустились с крыльца и торопливо зашагали по улице. Коновод ждал их и был наготове.

— Перебирайся на круп лошади, — скомандовал Луценко коноводу и, взяв коменданта под руки, помог ему подняться в седло.

Разведчики вскочили на коней и помчались по улице. Уже на выезде из села они услышали частые, беспорядочные выстрелы. Видно, полицай все-таки заподозрил неладное и поднял тревогу. Как ни резвы были кони, мотоциклисты могли нагнать партизан. Разведчики круто свернули в сторону от дороги и поскакали к лесу. Едва они скрылись под кронами деревьев, как из села на пыльную дорогу вынеслись мотоциклы. Но теперь партизаны были в безопасности. В лесу они чувствовали себя, как дома, и их нельзя было застать врасплох.

…Поздно вечером командир отряда изучал захваченные документы и допрашивал коменданта. Разведчики добыли очень ценные сведения. Ими был захвачен тщательно разработанный план крупных карательных экспедиций, списки подлежащих аресту подпольщиков. Удалось расшифровать имена осведомителей, через которых оккупанты получали сведения о подпольщиках и партизанах. Был обнаружен строгий приказ, предписывающий срочную мобилизацию мирного населения для отправки в Германию. Нечего и говорить, что многим планам оккупантов не суждено было осуществиться. Смелыми налетами партизаны разгромили комендатуру села Козин, арестовали предателей-полицаев, спасли подпольщиков.

НА ДНЕПРЕ

Линия фронта далеко отошла от Днепра, и он оказался глубоким немецким тылом. Оккупанты почувствовали себя хозяевами во всем Приднепровье. Богатые украинские села и города подвергались безудержному грабежу. Скот, хлеб, ценное оборудование фашисты отправляли в Германию. Добрались они и до молодежи. По селам разъезжали агитаторы и на все лады расписывали «райскую» жизнь в «фатерлянде». В ход шли не только щедрые посулы: оккупанты устраивали в селах вечеринки, спаивали молодежь и обманным путем завлекали в свои сети.