Партизанский фронт - [23]
Перед вечером на островок перебрался Василий Андросов из группы Чуянова. Он был белый как полотно. Волнуясь и сбиваясь, он доложил о нескольких схватках с эсэсовцами, большими группами рыскавшими по лесу. Обнаружив местных жителей, гитлеровцы одних расстреливали на месте, а некоторых с диким гиканьем подхватывали на штыки, бросали на землю и закалывали.
Фашисты бесчинствовали в лесу до наступления вечера. Заходящее солнце скрылось в клубах черного дыма, наполнившего воздух удушливым запахом пожарищ. Вскоре дым, оседавший над лесом, слился с ночным мраком.
Группа лейтенанта Соляника, вернувшись в расположение отряда на рассвете, принесла горькие вести. Деревня Сухой Остров и хутора Кормши превращены в пепелища, а жителей, не успевших укрыться, изверги согнали в сараи и заживо сожгли. В этот день многие семьи были истреблены гитлеровцами полностью.
После экспедиции каратели опубликовали в печати сообщение, в котором похвалялись уничтожением «гренадерами фюрера» около 500 «лесных бандитов». Они, конечно, умолчали, что их жертвами были почти исключительно дети, старики и женщины. Убийцы умолчали и о схватках с партизанами, в ходе которых потеряли убитыми и ранеными не один десяток солдат и офицеров.
Позже из немецких документов стало известно, что
«усмирение вдоль железной дороги Минск — Борисов — Орша проводила первая пехотная моторизованная бригада СС под командованием бригаденфюрера СС Фишера фон Троенфельда».
Именно этот палач и головорезы Дирлевангера в ответе за сожженных заживо жителей деревень Прилепы, Ляды, Дубравы, Сухого Острова и хуторов в Кормшском лесу.
Утром наш отряд вернулся в лагерь. Вечером похоронили москвича Василия Симонова. С прощальным словом выступил комиссар. Мы поклялись отомстить врагу за смерть боевого товарища, за убитых детей, женщин и стариков — жителей хуторов Кормши.
Быстро прошло лето. Наступила дождливая осень. В сентябре небо затянулось тяжелыми тучами. Лес нарядился в багряный убор. Но сейчас он никого не радовал. Поля опустели и раскисли. Ночи стали длинными, холодными и сырыми. Гайна почернела и бесшумно несла мутные воды в извилистую Березину.
Грустно шумели осенние ветры в соснах над безлюдным полуостровом Гребенчук, далеко врезавшимся в болото. Густые заросли надежно укрывали лагерь от самолетов и чужих глаз. Несколько небольших шалашей из веток кое-как еще спасали нас от дождей, сырости и пронизывающих ветров. Но они совершенно не могли укрыть людей в летней одежде от наступавших заморозков. Холод до костей пробирал партизан. Они каждой ночью теснее жались друг к другу, тщетно пытаясь согреться. Многие настолько коченели, что, не дождавшись утра, убегали под густую ель, где под большим котлом с водою постоянно поддерживался огонь.
С каждым днем холода усиливались. Ноги у большинства постоянно были мокрые. Многие простудились и сильно кашляли.
Партизаны, донашивающие летнюю одежду, фактически были раздеты. Все труднее становилось с питанием. Мы голодали. Еще холоднее становилось на душе от печальных вестей с фронта.
В общем, отряд оказался в кризисном положении: наступление зимы застало людей без крова, продовольствия, добротной обуви и теплой одежды. Питание рации село, и она молчала. Командир бездействовал. Горько было видеть, что и Панкевич в это трудное время тоже опустил руки. Он днями просиживал в дряхлом шалашике и записывал что-то в свой блокнот.
В ноябре положение в отряде стало настолько плачевным, что партизаны заговорили во весь голос:
— Мы пришли воевать, истреблять фашистских гадов, а не мерзнуть, голодать и умирать от болезней в лесу.
— За такое отношение к подчиненным на фронте к стенке ставят…
Кисляков, Ерофеев, я и парторг Ивановский пошли к комиссару и заявили, что настроение в отряде паническое. Нужны срочные меры, иначе голодные и раздетые люди начнут разбегаться. Ведь уже не выдержал Жилицкий и сбежал из отряда. Панкевич внимательно выслушал нас, задумался… и беспомощно развел руками:
— Что я могу поделать? Поймите, мы не где-нибудь, а в глубоком тылу. Давайте пригласим на всякий случай командира, поговорим.
Комиссар проинформировал приунывшего Сивакова о нашем разговоре и спросил:
— Что будем делать, командир? Так дальше жить нельзя.
Долго собирался командир с мыслями и едва слышно проговорил:
— Я много думал о нашем положении и пришел к выводу, что обстановка требует либо немедленной помощи по воздуху из Центра, либо ликвидации нашего отряда и передачи личного состава в другой сильный отряд. Сами мы беспомощны. Считаю, что надо сейчас же отправить за линию фронта связного для доклада о положении дел и получения указаний.
В тот же вечер, взяв пистолет с имевшимися к нему четырьмя патронами и карту, я отправился на Большую землю.
— Скорей возвращайся, — шумел мне вслед партизанский лагерь.
Я действительно скоро вернулся в отряд. Откровенно говоря, я и не собирался пробираться к далекой линии фронта.
Мне было совершенно ясно, что даже в лучшем случае на дорогу к фронту зимой уйдет не меньше месяца. Вряд ли раздетый и голодный отряд смог бы продержаться столько в морозное и вьюжное время. Кроме того, не было никакой гарантии, что я благополучно пройду почти тысячекилометровый путь по тылам врага. Короче говоря, я понимал, что отряд может спасти экстренная помощь в ближайшие же дни. У меня еще раньше созрела идея обратиться за советом в подпольный обком партии. Эту идею я и решил осуществить. Добраться туда можно было за несколько дней. Я не без труда отыскал товарища Стригу, который познакомил меня с секретарем райкома И. И. Ясиновичем. Он выслушал меня и порекомендовал сначала обратиться в подпольный межрайком партии Борисовской зоны, расположенный на одном из паликовских островков возле хутора Старина. Ясинович показал дорогу. Там меня внимательно выслушали, и межрайком решил направить в наш отряд комиссию из трех человек для принятия необходимых мер на месте. Возглавил ее член межрайкома, командир партизанской бригады «Старик», старый большевик, член партии с 1917 года Василий Семенович Пыжиков, известный партизанам под фамилией Владимиров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.