Партизанские встречи - [18]

— Ты что, украл одежду или с убитого содрал? — спросил парня Бондаренко.

— Нет, не воровал, ей-богу не воровал, — трясущимися губами говорил парень. — И никого не убивал. Выдали мне одежду, ей-богу выдали, бесплатно выдали, за службу в полиции. Не воровал я и никого не убивал, не убивал и не убью… Меня бы только не трогали…

А когда парня уводили из землянки, он кричал. Он ничего не понял из разговора и был уверен, что ведут его на расстрел.

Русского парня в немецкой шинели привели к партизанам колхозники. Они, как-то не сговариваясь, скрутили своего односельчанина в чужой одежде и доставили прямо в партизанский штаб… Кто-то из них, прощаясь потом с партизанами, сказал: «Живые слова нам хоть изредка передавайте. Слова партии. Тяжело без них, без дорогих, живых слов».

— А ну-ка, ещё стаканчик смастери, Ильинична, — попросил Бондаренко. — Больно у тебя чай хорош! Кажется, век такого не пивал.

— Весь в хозяйку, — весело заметил Сергей. — Давай и мне добавку, выпью — и к хлопцам с веселыми вестями.

— Подсыпай тогда всем, — сказал Литвин. — Чайком твоим покуражимся.

На столе появилось блюдо с горячей картошкой. Ильинична возилась в чулане и ворчала:

— Заслушалась, — и память отбило: забыла, что вы голодные.

Она подала квашеную капусту, соленые огурцы.

— Эх, к этакой-то закуске бы… — протянул Бондаренко.

— Да, не мешало бы… — поддержал Тимофей Иванович, поглаживая усы.

— Давайте сбегаю, — сказал Сергей и с полной готовностью вышел из-за стола.

Бондаренко громко засмеялся. Засмеялись и другие.

— Куда ты? — спросил Бондаренко Сергея.

— Да за этим! — Сергей выразительно щелкнул пальцем по шее. — У нас неприкосновенный запас. Немецких мотоциклистов как-то поймали. Ну, они и одолжили нам спирту. Храним для раненых, в случае чего.

— Для раненых и храни… Иди… Давай готовь, готовь отряд, — сказал Бондаренко. Вспомнив о чем-то, задержал Сергея:

— Как это ты рассказывал, что хотел хлопнуть дверью, что-то я не понял.

— Фу, чёрт, а я было забыл, — ответил Сергей. — Разрешите мост разобрать?

— Какой мост?

— Да трубу эту на железной дороге, виадук. Я давно понял, что вы целитесь на него. Две недели изучал, вдоль и поперек всю линию знаю на двенадцать километров. Тимофей Иванович такую нагрузку мне давал.

— Верно, Тимофей Иванович? — спросил Бондаренко.

— Верно. Все сведения от него и из Почепа. Он мне уши прожужжал: давай разберу — да и только. Не разрешил. Что толку рельсы раздвигать? Хотел вас запрашивать.

— А что ж, — обратился Бондаренко к своим спутникам после недолгого раздумья. — Пожалуй, верно? Подключить надо к вам Сергея с группой.

Так и решили. Группа Сергея примет боевое крещение и после операции вместе с группой Дарнева придет в партизанский отряд.

Обрадованный Сергей не стал допивать чай, быстро оделся, подошел к лежанке, громко позвал:

— Андрейка! Спишь?

— Не-ет, — ответил тот.

— А что же лежишь, как поросенок в соломе. Открой голову-то, задохнешься.

Сергей дернул покрывало. Андрейка не пошевелился. Когда Сергей вышел, Андрейка поднялся. Сел, поджав ноги, и обратился к матери:

— Мам, пусти меня с Сергеем.

— Куда это тебя пустить? Не лежится ему!

— В отряд пусти. И ты иди со мной в отряд, что нам тут делать? Пойдем…

— Господи ты боже мой! Глядите-ко! В отряд захотел! Да я вот тебе! — Ильинична суетливо взяла веник, подошла к Андрейке. — Ну-ка, снимай портки, снимай. Я вот покажу тебе отряд!..

Веник зашуршал над головой Андрейки, но он сидел неподвижно, шмыгая носом. Рука Ильиничны безжизненно опустилась. Она села рядом с Андрейкой, закрыла лицо руками, опустила голову, широкие плечи вздрогнули. Её никто не утешал.

— Андрейка, иди сюда, — позвал Бондаренко.

Андрейка подошел, шмыгнув носом и бодро подняв голову.

— Эка мамка, чуть что и в слезы! Захочу — всё равно уйду с Сергеем.

— Значит, в отряд хочешь? А ведь давеча ты сам говорил, что матери тяжело жить. Это при тебе тяжело… А без тебя каково ей будет? Заплачешь тут.

— Так я и её с собой возьму. Я же говорю ей: пойдем.

Бондаренко погладил Андрейку по голове.

— Я не могу один решить, — сказал он. — Хочу посоветоваться. Как — возьмем Андрейку в отряд?

— Только с мамкой, — вставил Андрейка. Глазами, полными нежной детской преданности и любви, посмотрел на мать. Ильинична сквозь слезы засмеялась, глядя на сына.

— Так, значит, только с мамкой? — спросил Бондаренко.

— Ага, — твердо ответил Андрейка.

— Вот тут-то и заковыка, — сказал Бондаренко. — Нельзя матери уходить отсюда. Здесь надо матери работать.

— Значит, тогда и мне нельзя. И я, выходит, здесь работать буду, — с сожалением сказал Андрейка.

Бондаренко тяжело вздохнул и заговорил с Андрейкой совершенно серьезно, как со взрослым, о том, что он и его мать хотя и остаются здесь, но тоже партизаны, и что здесь они нужнее отряду, чем там на базе. Конечно, одним им будет трудно и они должны быть ещё более осторожными. Андрейка слушал внимательно.

Было уже около двух часов ночи. Все вопросы решены. Бондаренко с лыжниками вернется в лагерь, Литвин повезет в Почеп масло и к вечеру вернется в колхоз Буденного. Дарнев и Вера должны подготовить мины и подрывников.

Рано утром Бондаренко простился с Ильиничной и Андрейкой и пожелал Дарневу и Вере успеха.